когда я читаю этот текст, ладони сжимаются в кулаки. мне почти больно от этой бессмысленной злости. в зеркале напротив отражаются два моих лица. я улыбаюсь и на одном из них появляется оскал. второе отражение не размыкает губ. взгляд плёскает серебром.
-что же за чертовщина это, Див, - говорю я, вцепившись пятерней в волосы, -почему тот, кто называет эгоизм добротой так красиво воспевает свои страдания, не испытывая ничего. его боль ничего не стоит.
мир смещается с привычной оси. девочка с моим лицом обнимает меня за плечи. пальцы с обкусанными ногтями смыкаются в замок перед моей шеей. я невольно думаю о том, что она промахнулась всего на чуть-чуть.
-я презираю ее, - говорю я ей, -ей плевать на чужую боль, чужой мир и чужих людей. я была всего лишь игрушкой в коллекции. слишком нелепой игрушкой, которую любили за ее уродство.
Див молчит. каштановые редкие пряди мешаются с грязно-алыми. и мне почему-то не хочется, чтобы она отвечала.
у Див и так полно проблем — все эти я-не-делаю-зла даются демиургам слишком уж тяжело.
и кто как не она знает, что я права.
-она научила меня мурлыкать и говорить, что думаю, - вырывается откуда-то из груди, - я тогда почти поверила, что она разделит со мной все. она показала мне Питер и НН. я привезла ее на игры, которыми дорожила больше, чем своей жизнью.
Див молчит.и я хочу, чтобы она сказала хоть что-нибудь. что-нибудь хлесткое, злое, заставляющее разрыдаться и выпустить злость.
но она все еще молчит, и я продолжаю.
-она называет себя мертвой, спасателем, жертвой, воином, маленькой девочкой на большой войне..и ей больше ничего не нужно. я хотела показать ей, как бывает иначе. я хотела спасти ее. но ей действительно просто не нужно это спасение. куда удобней красиво-красиво страдать и блевать своей непременно особенной болью..
пальцы Див сжимаются на моей шее. я хватаю ртом воздух.
-люди слишком часто врут, - флегматично произносит она, убирая руки. я кашляю, потирая шею. все это кажется мне нелепым фарсом.
- ты и сама врешь, - продолжает Дивная, удобно устраиваясь рядом, - почему бы не сказать просто — тебя предали уже шестой раз, переломали твое сознание, поставили перед фактом пути «подвига маленького человека», и когда ты поняла, что так получилось, ты просто злишься, что с тобой снова это сделали. от тебя осталась тупая злость. и изломанная забота. а больше и нет ничего. и ты постоянно вопрошаешь этот несправедливый мир, за что так с тобой, такой хорошей и распрекрасной, ищущей только правды и справедливости.
последние слова она буквально выплевывает с какой-то особой горечью, но едва я думаю обо этом ее/мое лицо разрезает жуткая ухмылка.
я понимаю, что она знает. да, она была такой же. но меня не оправдывает ничего, потому что у меня еще есть выбор.
-это нечестно. - говорю я, и эти слова такие глупые и жалкие, - неужели я не заслужила простого человеческого уважения?
Див смеется.
-неужели она, со всем своим показным геройством, лучше меня?
-несомненно лучше, - улыбается девочка, поправляя сползающее лицо, как какую-то карнавальную маску, - она как минимум счастлива в своем мазохистском вакууме. ты же даже на это не способна.