в моем доме холодно, и этот холод останавливает бурю. я замираю, ощущая, как деревенеют мышцы. лицо идет волной. мысли, сметающие все с таким трудом выстроенные преграды, смерзаются в ледяной ком.
этот страшный покой — единственное, что меня держит.
свет включать не имеет смысла. те, кто приходят ко мне, даже не замечают разницы. их глаза настороженно смотрят на меня из темноты с пыльных странных портретов в траурных рамках. каждого из них нет и никогда не было. в этом мы с ними очень похожи.
-я дала тебе ярость, - говорит Ирка. исцарапанные пальцы сжимают алую звезду на длинном шнурке. я хочу спрятаться, и никогда больше ее не видеть. пусть мертвые никогда больше не лезут в дела живых.
-я дала тебе надежду, - говорит Найя, и от ее взгляда мне хочется кричать. но вместо крика с губ срывается песня.
-я дала тебе выбор, - говорит Дивная, и на ее чешуйчатых щеках блестят слезы.я хочу обнять ее, но она выставляет когтистые лапы, словно защищаясь. я опускаю руки.
-я дала тебе смирение, - шепчет Амалия Селвин. и исчезает раньше, чем я успеваю схватить ее за рукав. пальцы проходят насквозь.
-я дала тебе веру, - улыбается Эльза. в волосах ее запуталась сосновая хвоя. прозрачные глаза смотрят тепло и ясно. я протягиваю ей руку, но касаюсь холодного стекла.
ничего этого никогда не было.

я завариваю крепкий чай, щедрой рукой отсыпаю дневную норму таблеток. давлюсь, кашляю, и выгляжу, наверное, слишком жалко, для того, чтобы зваться Иерофантом. я рада, что никто этого не видит.
ветер, рвущийся сквозь открытые окна, пронизывает насквозь.
холод единственное, что заставляет мою нелепую боль заткнуться.
Лори опускается в кресло рядом и закрывает лицо рукой. голодные глаза беспощадно тоскливы.
-я дала тебе силу, - говорит она, и я знаю, что ей не нужна моя жалость, принятие и забота. но ей было бы приятно услышать от меня правду. хотя бы от меня.
-спасибо тебе, - говорю я, и слова увязают в этом ледяном безумии, - мне больше совсем не страшно стать мразью.
это наверное лучшее, что я могу ей сказать.

в замке поворачивается ключ и в прихожей вспыхивает свет. я закрываю глаза, и под веками вспыхивают оранжевые пятна. когда я наконец решаюсь взглянуть на вошедшего, я вижу ее, окруженную ареолом теплого света, разрумянившуюся с мороза, безудержно счастливую.
-эй, ты чего сидишь? - спрашивает она, выпуская из рук пальто. в ее взгляде вспыхивает тревога и тут же исчезает.
она знает, что иначе и быть не могло.
она проходит по комнатам, включает повсюду свет, закрывает окна. неодобрительно бросает взгляд на стену, изуродованную траурными рамками. не осуждающе, а скорее устало.
она бы очень хотела, чтобы в моем доме было светло, тепло и вкусно пахло выпечкой. но она знает, что это попросту невозможно.
в голове звенящая ясность.
я обнимаю ее, и ощущаю, как бьется ее живое, стремительное сердце. и эта жизнь в ней обжигает меня, оставляя на коже уродливые ожоги.
свет слепит глаза, но я упрямо заставляю себя смотреть.

мне бесконечно жаль, что я все еще остаюсь неизменно мертвой.