Мы все - не те, кем прикидываемся в гостях,
Какими выходим к доске или "на ковёр":
Фантомные крылья топорщатся и хрустят
У девочки, что в Алабушево живёт.
Они тоскуют, тянут её в полёт,
Она, машинально пригнувшись, заходит в дом,
И вражеской продырявленное стрелой,
Одно болит в предчувствии холодов. (цэ)
дай Эру мне перестать умирать от менестрельщины. ну это же несерьезно, право. это все вроде как еще в девяностых стало уже признаком неадекватности. но тем не менее я продолжаю слушать, как поют прекрасные-живые-настоящие нелюди. слушать и умирать от каждой звенящей ноты. а потом выключать запись и идти писать пары.пить чай, мыть полы, неумело готовить и бегать в треугольнике крапмана. в общем, жить как живется, превозмогать как превозмогается и не ждать уже ничего.
но из последних сил носить в себе эту хрупкую веру в мир-которого-нет, в невыдуманные и странные чудеса.
и идти дальше, когда хочется упасть и не подняться более никогда. идти, потому что за спиной у тебя - нездешняя тонкая сказка, и солнце, обретавшееся когда-то где-то под ребрами, и иные, и те, кто придут по моим следам и примут из рук это эскапистское знамя.
я ничего нового не скажу. все за меня было сказано еще той же Элхой. или теми, чьей речи не сломали еще хребет. но пока такие, как Фьела (а так же другие люди, кто носит в себе это странное невозможное волшебство, но о которых я уже не раз орал даже здесь, в дайрях) поют, говорят и пишут - тот небывший мир не загнется.
и на том спасибо. о большем я не прошу.
Хуже уже не ляжет,
Лучше уже не выйдет,
Будет, что будет с нашим
Правом не ненавидеть. (цэ)