Барри смотрит на меня, ненадолго отвлекаясь от наброска в блокноте. мне почему то становится очень неловко.
-а ты почему здесь? - невпопад спрашиваю я. почему то сдвинуться с места не получается. пространство вокруг становится вязким и тягучим, как кисель.
Барри поднимает на меня прозрачный взгляд. только сейчас замечаю что глаза у него светло-зеленые. прозрачное бутылочное стекло.
-потому что ее ты слушать не хочешь.
-кого?
-ты знаешь.
я знаю, но упорно не понимаю, почему все происходит так как происходит.
-ты думаешь, что сможешь помочь лучше, чем она? - бросаю я ядовито.
Барри невозмутимо спокоен.
-я думаю, что встреча с ней ранит тебя еще сильнее.
-ты убийца, Бальдр. убийца и лжец. не поздно ли пытаться строить из себя заботливого бармена, утешающего очередную деву в беде?
я знаю, что я перегибаю палку, но выражение его лица остается прежним. он устало вздыхает и отрывается от блокнота — пальцы с карандашом продолжают скользить по бумаге. словно то, чтл он рисует — лишь заданная программа. устойчивое свершение.
-ты пытаешься сделать мир двухмерным, - наконец говорит он, - превратить простые вещи, в окончательные. связь в разрыв. жизнь в смерть. любовь в зависимость. ты не прощаешь мне то, что я могу быть убийцей и молчать о том, что вижу, и при этом оставаться пророком — но лишь потому что не прощаешь себе этого.
-я не убийца.
остальные «не» застывают в горле. я не убивала невинных, но я молчала и оправдывала жестокость. молчала, когда на моих глазах происходили страшные для детей вещи. когда травили других. когда их оскорбляли. молчала и боялась.
Барри вскидывает руку, словно пытаясь остановить мои мысли. карандаш в его ладони кажется мне скипетром мага на втором аркане.
-но ты убила их, - говорит он тихо, - ты убила тех, кто шел за тобой, незримые и потерянные, то ли куски души, то ли пришельцы иных миров. ты убила их, чтобы жить. чтобы присвоить то, чем они были. взять их плоть и кровь. стать ими, и быть при этом собой. это не добро и не зло. это даже не выбор. это круговорот. мы берем чужую жизнь, чтобы выживать. и не важно насколько буквально — книги, фильмы, другие люди, дыхание, кровь, жизнь. тебе не в чем себя винить. ничто из того, что было отнято, не умирает.
его неподвижные глаза бликуют от вспышки света и превращаются в застывшие бельма. это почему то кажется мне особенно жутким.
-никто из тех, чья жизнь стала моей, не забыт мной. ты не обязана забывать о них, словно этого не было. ведь пока мы помним тех, кто отдал нам свою жизнь, мы остаемся честными. я не желаю вмешиваться в то, во что мне не дозволено вмешиваться судьбой. но я честен в этом. и все те, кого я не смог спасти, остается моею ношей.
-я помню их, - говорю я наконец, - но это же не о том. все что бы ты не сказал не станет ответом. я не ты, Бальдр. я живая. я слабая. я не могу волочь на себе всю скорбь этого мира и при этом жить как будто ничего нет. я не могу. я не выдержу даже вмешаться. я слабая, я не герой и не пророк. и это наверное основное, чувак. я не слышу ни голос, ни знак, ничего. ничего, понимаешь? я не слышу ответа с той стороны, как прежде. у тебя есть она, а у меня ничего нет. я ни во что не верю.
усмешка его теплая и совсем простая. я вижу что Барри улыбается. карандашные линии расцветают грохотом битв, алеющими ранами, знакомыми лицами.
- я тоже не слышу голосов, не вижу знаков, и не верю во всеотца. я просто рисую так, как мне кажется верным. и оно прорастает в мир,словно так было уже где то предсказано. для того чтобы следовать судьбе, не обязательно говорить с ней словом.
я молчу, пока видение это не пропадает из виду, и под пальцами не окажутся карты.
и конечно же, я не глядя, вытаскиваю 10 аркан, колесо судьбы.

которое однажды сломает мне кости.