..а потом я собираюсь. спонтанно. просто. и с недоумением смотрю на происходящее вокруг. интонации теряют магию, слово теряет силу. знание тоже куда-то девается. и моя хваленая интуиция, и система соответствий и знаков. и вот стою я. простая земная девочка, которой изначально от силы четырнадцать лет. вспоминаю, какую еду люблю. что землю под ногами чувствую. с тоской бинтую пальцы и злюсь, что болит. матерюсь на окр. убираю бардак в комнате. чай завариваю. за диплом сажусь. смеюсь с дурацких шуток и сам шучу так же. простые, понятные вещи, которые возвращают меня в тело и на землю. и устало радуюсь. живая. здесь. есть.
-я не совсем понимаю, о чем это было. но если я правильно помню, это история о том, как инквизитор полюбил фейри, несмотря на идеологические противоречия. Ведьма смеется. золотые косы у нее и недобрый взгляд. звенят спицы, серая, как туманы,пряжа сплетается в узоры. солнце путается в волосах. -глупый инквизитор попался в ловушку безумной фейри. ослепленный любовью, не ведает что творит.. одной любви мало. она уведет его за собой в холмы, и там, в череде видений и снов, чар и мороков, если сдюжит и выдержит — может и выйдет что, - говорит она. голос тягучий ее и пряный, как вересковый мед. у меня не остается сомнений, что так и будет. что уж она-то знает, как оно — там, в холмах. на мгновенье проносится перед глазами и чертог под куполом, и лютня темного дерева, и пальцы, изрезанные о струны (пошутить бы про Маглора сейчас, да не смешно ведь совсем).. и улыбка Королевы Холмов, и ее золотые, как мед, косы. и песня, слов которой не помню и не могу знать. мотаю головой, прогоняя видение. не работает это так. не все мои сказки сбываются. не. сбываются. /правда ведь?/ -заморочит его, сведет с ума, как и до него многих. тяжело ему будет. в бою и перед толпой нет ему равных. но страна тумана таким, как он, не по зубам. найдет ли он берег, свяжет ее молитвой и словом, или же сгинет, успеет уйти живым?.. я не знаю ответа. Ведьма улыбается, и в черных глазах мелькают искорки золота. солнце выбеливает лицо ее до алебастровой белизны. я слышу в этих словах пророчество, которое сбудется, как и множество моих странных сказок.
я смотрю на тебя, и странная-странная сказка проносится перед глазами. сказка, которая так не похожа на все то, что ты любишь, рассказываешь, слышишь, записываешь на клочках снов. хотя можно ли вообще сказать, что ты что-то любишь? что у тебя есть опора, форма. что все то, что есть сейчас — не конструкция из костей и железа? каркас, клетка, в которую ты себя заключила, чтобы быть, хотя бы просто быть, как и все другие? мне жаль, что меня не было рядом, когда ты приняла бы мою руку, девочка-опиум. и теперь приходится как-то выбираться из этого всего. напоминать себе, что ничего этого никогда не было. что я тебя придумала. что между нами пропасть социалки и мое неумение говорить о чем либо, кроме чужих внутренностей. что я слишком хорошо маскируюсь, чтобы быть реальным. чтобы быть. но если бы вдруг — я бы рассказала тебе...о том, какое синее-синее небо было над проклятым городом в начале апреля. о том, как под пальцами крошится броня, словно сухое печенье. о том, как любая, самая плохая песня достигнет цели, чего бы ты ни просил. и о том, что мир этот — живой, каким бы удушливо-страшным не был. о том, что есть свет, даже если морозишься об него. а еще спросила бы, так, невзначай, как кидаются триггерными фразами городские сумасшедшие, бьющие словом не в бровь, а в глаз: -почему же скажи ты так хочешь быть плохим человеком, но не хорошим дымом? к сожалению, ответ я тоже знаю наверняка.
что здесь очень мало людей. серьезно. за мной не несется слава «а у нее там в дайричках спекуляция расстройствами» и «огосподи, очередная духовная дева с обвм» и вагончик обесценивания на кривых колесах.
ну вы понимаете, об этом же каждый третий орет. в общем рисовать я кажется разучился совсем, тут уже никакой "типа стиль" не вытащит, стишки у меня всю жизнь со дна стучали, на прозу я неспособен в принципе, рукоделие вызывает желание запостить результаты в сообщество "злой хэнд-мэйд"...да. все плохо. любая мысль о самовыражении через творчество вызывает у меня тошноту и желание убиться апстену. я надеялся это закончится, но все нет.
Ирка смотрит на меня, и от этого ее взгляда мне хочется заорать дурниной. и остаться. не идти. не смотреть. не видеть ее лица, не слышать подробностей, не нырять в эту чертову эмпатию. и никогда-никогда не подыхать от чувства вины за то, что не предупредила. - я не могу просто придти к ней. что я ей скажу? я знала, но не поняла? я не умею разгадывать знаки? что я, черт возьми, могла бы ее предупредить, если б не была такой тупой? все соболезнования жалки и ненужны. помощь? какую помощь я могу предложить? и все мои оправдания разбиваются о ее невозмутимость. Ирка кладет свои исцарапанные руки мне на плечи. серые глаза прозрачные, как дождевые капли. я даже успеваю испугаться ее сочувствия. - приходит время, когда мы должны быть настоящими, - говорит она строго, - настоящими. до конца. понимаешь? я киваю, и утыкаюсь ей в плечо. я снова чувствую себя запутавшимся подростком на войне. как хорошо /как жаль/ что это все закончилось. Ирка вздрагивает, но осторожно меня обнимает. я понимаю, что ей очень тяжело доверять. спустя четыре секунды она отталкивает меня. -иди. она тебя ждет.всех вас. ты не имеешь права отойти в сторону. алая звезда на длинном шнурке напоминает мне о войне. Ирка ждет.
признаться, я очень люблю искать на дне русского кинематографа хорошие фильмы. и что самое страшное — я их, блин, нахожу. прям не знаю даже, начать орать про них в дайрик, штоле..
я много о тебе писал. очень много. и если ты любишь на досуге покопаться здесь в метафорах, то найдешь слишком многое, чтобы состряпать из этого повод послать меня куда подальше сразу, а при встрече еще и съездить по морде.
Они приходят, они говорят словами ветра, трав и камней, Хотят прорасти в этот мир и стать как живые среди живых Сплестись из строк, восстать со страниц, ростком пробиться вовне: Я уже не спрашиваю, зачем – я просто слушаю их.
Они хотят жить – Дышать дождем и ветром весны Они хотят жить – Сражаться, творить, возвращаться с войны Им нужно так мало – Лишь искру души, немного тепла, Лишь каплю крови, одну крупицу того, Чем я не была и была Они хотят жить
Не жалейте меня, не сочувствуйте мне – я ведаю, что творить: Проживаю десятки жизней, вплетаюсь шорохом в шепот страниц. Подлецы, безумцы, шуты, поэты, воители, короли – Я расколотым зеркалом рассыпаюсь на тысячи тысяч лиц.
Пусть они живут за меня и мною, смотрите – они уже тут; Пусть забудут о той, что лежит молчаливым камнем на илистом дне, Пусть творят историю, пишут книги, воюют, плачут, поют – А меня всё меньше и меньше, меньше и меньше, меньше –
Они хотят быть – Вести корабли и песни слагать. Они хотят быть – Любить, ненавидеть, смеяться, ждать. Им нужно так мало – Лишь каплю крови, которая – свет, Чтоб сделать шаг и вдохнуть всей грудью, забыв О том, что меня больше нет
Они хотят быть – Я живу, дышу, умираю в них. Они хотят быть Я спешу добавить последний штрих. Я в них остаюсь, Я – небо, дерево, зверь, скала, Пускай воздастся другим по вере – Пускай воздастся мне по делам: Они хотят быть.
1.пролюбила ЛВ как явление и возможность повосхищаться дивными ёльфами. не могу понять — я уже второй раз не еду потому, что обстоятельства действительно не позволяют, или потому, что в бессознательном живет страх разочароваться еще и в них, и вот тогда-то все точно стремительно покатится ко всем чертям. в общем, нужно думать.
2.пролюбил всю ситуацию с Петей (а чо, экземплификант — дело благое). тут даже и подробности излишни. но вопрос все тот же: это был страх разочароваться или страх не выдержать его особенностей взаимодействия? *или это снова огосподи я слишком жалкий*
3.пролюбил общение со многими другими людьми, которые мне важны, но сил хватает лишь на нытье и ор о недостатке энергии (шуточка про Лори). тут уж я надеюсь, что меня попустит, и я смогу вернуться в эту социальную мясорубку.
4.диплом...ай, его можно было бы уже и не писать.
5.внезапно словил себя на туевой хуче странных умозаключений. они в полной мере отражают мой взгляд на мир, но за такое как минимум избегают, и как максимум бьют в темном переулке. очередная диллема выбора: безопасность или самовыражение/истина.
6.почему-то не могу собрать стишулю из кусков. уже пару месяцев как. мысли о том, что я бездарность, бьют не так больно, как мысли о том, что я тупая в край. да и вообще стихи — хороший такой краеугольный камень восприятия по весне.
7.искренность перерастает в глупость. людям от меня явно плохо. все что я говорю — а я в последнее время говорю мало, но вечно бросаюсь чем-то очень для себя важным — странное, отчасти абсурдное, и не подлежит одобрению или хотя бы не осуждению. то есть так или иначе реакция будет или в ноль, или в минус. больно — ну логично же почему. стыдно — потому что вещи нелогичные. и в то же время я не могу заткнуться, потому что я и так все время молчу.
8.посеял гдет список тем для терапии. помню, что там было что-то очень важное, но что - мозг упорно вытесняет.
9. Л. превращает мои сны в какое-то метафоричное крошево, а я все еще не могу это ни записать, ни художественно оформить как текст. *тут должен быть абзац самоуничижения* плюс постоянно боюсь, что она в любой момент уйдет и больше не появится (а я такие вещи чувствую очень хорошо).
10. ужасно расстраиваюсь от того, что настолько отточила превращение бОльных для меня вещей в фарс, что люди уже смеются вместе со мной, хотя я не смеюсь, а конвульсивно дергаюсь.
11.собрала новый букет психосоматики. в этот раз еще и что-то напоминающее паралич в приступе. немножко стремно. плюс — все свои болячки, от которых мне тоже нехило хреново, я тоже превратила в фарс. а мне не смешно. совсем.
сегодня произошло слишком многое. странное. я бы хотела сказать, что слов не хватает, но это не совсем верно. слов хватает. но все они не о том и не те. а значит — они не нужны.
-нет у меня ничего сверхценного, говорю. и не знаю я, что с тобой делать. все что есть - бери, только ведь не возьмешь, ей-эру. человек не знает, что на это мне и сказать. кроме "господи, как же ты мне надоел".наверное, это самое основное.