не игроцкие косяки, а особенность балансирования между двумя мирами.
воскресенье, 29 октября 2017
когда я выхожу за порог, один лишь порыв ветра заставляет меня дрожать от холода. город, изрезанный струями ливня, торжественно и грозно смотрит на то, как я натягиваю на голову отвратительный колючий капюшон, и, пытаясь удержать в руках зонт, чиркаю спичкой. пламя дергается. извивается, пляшет, безжалостно пожирая фитиль. свечка с лязганьем приземляется на дно фонарика и огонь озаряет озябшие руки теплым желтым светом.
тени, клубящиеся за спиной, хищно скалятся в ожидании. на какое-то мгновение мне кажется, что в дождливой темноте появляются темные фигуры, плотный туман, почти осязаемый.мне становится почти страшно.
- ну здравствуйте, - судорожно улыбаясь, бросаю я в темноту, - идем, что ли?..
слова такие несовершенные и смешные.
перехватываю зонт поудобней и иду вперед. город удивленно взирает на это вопиющее безумие — ветер, дождь, машины, поднимающие тучу брызг, ослепительная в свете прожекторов церковь. и я, согнувшись пополам, прикрывая фонарь от ветра, настойчиво прорезаю себе путь сквозь вязкую тьму. я не одна. я не боюсь. за мной длинной чудной поцессией следую те, кого никогда не могло существовать. след в след, они идут, незримые, страшные, изуродованные бликами тусклых фонарей вдоль дороги. я знаю, что это вопиюще смешно. это явно было очень плохой идеей. бронхит. промокшие насквозь ботинки. зонт, с вырваной спицей. дрожащий желтый свет впереди. дыхание в спину.
оборачиваюсь, чтобы проверить, не отстал ли кто. лохматая девочка в затасканной футболке вскидывает посиневшие от холода руки. наверное, во многом это ее праздник, в конце концов. Див откидывает с лица мокрую алую гриву. чешуя ртутно блестит в неверном свете. Лори косится на нее с подозрением. Эльза кутается в старую шаль, в волосах запуталась сосновая хвоя. Вира ловит капли дождя рукой, затянутой в кожаную перчатку. рубец на ее щеке почти затянулся. Найя раздраженно поправляет сползающий на лоб капюшон плаща. Хисиэль с самым гордым видом оглядывается по сторонам. Тинталит скорбно склоняет голову. я не вижу тех, кто идет последними.
дорога за левым плечом пуста.
всего этого никогда не было.
это глупо, смешно и глупо. погребальное шествие, марш уродов. они идут за мной, держа ориентир на тусклое пламя свечи. сквозь пробирающий до костей холод и дождь. через город-перекресток, связавший все сказки в одну — странную, слегка абсурдную сказку.
-я не боюсь вас, - говорю я им, пытась справиться с зонтом, который ветер нещадно вырывает из рук.
-я люблю вас, - отчеканиваю я, глядя как проспект впереди вспыхивает неоновыми огнями.
-я помню каждого из вас, - выдыхаю я, замирая на перекрестке, словно на краю обрыва. мои спутники торжественно молчат.
мир снова встает на место.
я знаю, что совсем скоро будет Долгая Ночь и круг. будет яблочный пирог и оскалившиеся в жутких ухмылках тыквы. аллергия на кошек. бездонные глаза Ведьмы напротив. нестройные песни. свечи на окнах. пряный чай и чужие лица в зеркалах.взгляд с той стороны.
а пока у меня есть все те, кто идет за мной по ледяному вечному городу, утопающему в темноте.
свеча тухнет лишь на пороге.
тени, клубящиеся за спиной, хищно скалятся в ожидании. на какое-то мгновение мне кажется, что в дождливой темноте появляются темные фигуры, плотный туман, почти осязаемый.мне становится почти страшно.
- ну здравствуйте, - судорожно улыбаясь, бросаю я в темноту, - идем, что ли?..
слова такие несовершенные и смешные.
перехватываю зонт поудобней и иду вперед. город удивленно взирает на это вопиющее безумие — ветер, дождь, машины, поднимающие тучу брызг, ослепительная в свете прожекторов церковь. и я, согнувшись пополам, прикрывая фонарь от ветра, настойчиво прорезаю себе путь сквозь вязкую тьму. я не одна. я не боюсь. за мной длинной чудной поцессией следую те, кого никогда не могло существовать. след в след, они идут, незримые, страшные, изуродованные бликами тусклых фонарей вдоль дороги. я знаю, что это вопиюще смешно. это явно было очень плохой идеей. бронхит. промокшие насквозь ботинки. зонт, с вырваной спицей. дрожащий желтый свет впереди. дыхание в спину.
оборачиваюсь, чтобы проверить, не отстал ли кто. лохматая девочка в затасканной футболке вскидывает посиневшие от холода руки. наверное, во многом это ее праздник, в конце концов. Див откидывает с лица мокрую алую гриву. чешуя ртутно блестит в неверном свете. Лори косится на нее с подозрением. Эльза кутается в старую шаль, в волосах запуталась сосновая хвоя. Вира ловит капли дождя рукой, затянутой в кожаную перчатку. рубец на ее щеке почти затянулся. Найя раздраженно поправляет сползающий на лоб капюшон плаща. Хисиэль с самым гордым видом оглядывается по сторонам. Тинталит скорбно склоняет голову. я не вижу тех, кто идет последними.
дорога за левым плечом пуста.
всего этого никогда не было.
это глупо, смешно и глупо. погребальное шествие, марш уродов. они идут за мной, держа ориентир на тусклое пламя свечи. сквозь пробирающий до костей холод и дождь. через город-перекресток, связавший все сказки в одну — странную, слегка абсурдную сказку.
-я не боюсь вас, - говорю я им, пытась справиться с зонтом, который ветер нещадно вырывает из рук.
-я люблю вас, - отчеканиваю я, глядя как проспект впереди вспыхивает неоновыми огнями.
-я помню каждого из вас, - выдыхаю я, замирая на перекрестке, словно на краю обрыва. мои спутники торжественно молчат.
мир снова встает на место.
я знаю, что совсем скоро будет Долгая Ночь и круг. будет яблочный пирог и оскалившиеся в жутких ухмылках тыквы. аллергия на кошек. бездонные глаза Ведьмы напротив. нестройные песни. свечи на окнах. пряный чай и чужие лица в зеркалах.взгляд с той стороны.
а пока у меня есть все те, кто идет за мной по ледяному вечному городу, утопающему в темноте.
свеча тухнет лишь на пороге.
в последнее время мое эмоциональное состояние разъебано вхлам. я слишком много не, но сейчас действительно не об этом.
просто взять себя в руки и идти вперед не получается. преодолевать обрыдло. вопрос «зачем?» невероятно актуален.
война уже не спасает.
все куда-то сбежали, но у них есть на то причины.
расщепление себя на черт знает сколько уже личностей грозит перерасти в клинику.
веду себя как мудак.
пытаюсь истерически объясниться, но получается какая-то фигня.
надо заткнуться, а не могу.
*______________*
просто взять себя в руки и идти вперед не получается. преодолевать обрыдло. вопрос «зачем?» невероятно актуален.
война уже не спасает.
все куда-то сбежали, но у них есть на то причины.
расщепление себя на черт знает сколько уже личностей грозит перерасти в клинику.
веду себя как мудак.
пытаюсь истерически объясниться, но получается какая-то фигня.
надо заткнуться, а не могу.
*______________*
страшный ребенок
со стеклянным хрустящим сердцем —
крошево да и только.
одни сплошные осколки.
такие, как она, знают, что тебе нужно,
потому и приходят греться.
пылающий разум в жару болезни им лучший очаг.
ладонь ее теплом твоим горяча.
она спаяет осколки, так, что не подкопаются знающие,
видящие не заметят швов —
это ли, милый, не волшебство?
ты станешь ровной гладью, без стыков,линий,
пустое стекло,
отражающая поверхность,
ровное слово «вечность»,
зеркало-на-стене.
и однажды,
словно бы в страшном сне
ты увидишь,
как каждый шаг ее застывает в хрустальной глади,
как слова ее — легкие, невесомые миражи
-впусти меня-
все стирают.
она открывает глаза твои
и идет жить.
со стеклянным хрустящим сердцем —
крошево да и только.
одни сплошные осколки.
такие, как она, знают, что тебе нужно,
потому и приходят греться.
пылающий разум в жару болезни им лучший очаг.
ладонь ее теплом твоим горяча.
она спаяет осколки, так, что не подкопаются знающие,
видящие не заметят швов —
это ли, милый, не волшебство?
ты станешь ровной гладью, без стыков,линий,
пустое стекло,
отражающая поверхность,
ровное слово «вечность»,
зеркало-на-стене.
и однажды,
словно бы в страшном сне
ты увидишь,
как каждый шаг ее застывает в хрустальной глади,
как слова ее — легкие, невесомые миражи
-впусти меня-
все стирают.
она открывает глаза твои
и идет жить.
в общем так вышло,что игра вскрыла нарыв. каким-то неведомым образом стеклянная стена, отделяющая меня от мира, рухнула, зацепив меня осколками. но все же рухнула. и стою я такой, вытаскивая осколки, режусь о них, и не знаю,что мне делать с этим окном "в иной, лучший мир". я безумно хочу выйти из ряда, меня тянет к людям, вон, даже на постсамайн пообещал приехать, хотя на мне висит долгов выше крыши, и диплом этот, и вообще "ну там же люди, какого черта ты куда-то прешь, на кой хрен ты там сдался?!".
это на меня не похоже. это не я. и это то,чем я всегда хотел стать.
но сейчас я продолжаю стоять перед грудой осколков, не решаясь сделать шаг вперед. и уже сомневаясь, я знаю,что будет,если я не пересилю это. ломаные движения. пустой взгляд. идиотские улыбки, изуродованные болезнью. все то же самое. ничего нового. и пробоина зарастет стеклом, таким, что и дыханием не проплавишь. и когда в следующий раз мне выпадет шанс перестать умирать, это еще неизвестно.
поэтому,наверно, и количество сообщений в стиле "простите,что вас тревожу/пишу/говорю/существую", которых я написал в последнее время, стремится к бесконечности.
мне страшно. мне безумно страшно. я боюсь отвержения больше,чем чего бы то ни было. я стою на пороге и пытаюсь заставить себя выйти навстречу. в этих уродливых осколках, шрамах. со своим страхом, несуществующими и вот этой всей байдой про благородство, духовность и все такое прочее. с дурацкой жаждой быть, просто быть, как и все другие.
я не знаю,чем это закончится. мне страшно представить,чем это все закончится.
мне страшно.
но я медленно и тяжело двигаюсь вперед. ради себя самой. ради той, что укоризненно смотрит на меня из темноты. под ногами хрустят осколки, я вою, ломаю пальцы, и пишу новые идиотские сообщения,начинающиеся за здравие, а заканчивающиеся за упокой. извиняюсь, навязываюсь, и снова и снова ненавижу себя за то,что посмела высунуться из своего болота. и снова хриплю в подушку от невозможности объективно трактовать реакции окружающих.
а еще мне легче. с каждым вымученным уродливым словом. с каждым человеком, который не послал меня к черту. с каждым черновиком отчета, который я вряд ли осмелюсь выложить. с каждым проблеском мысли о том,что я на самом деле имею право на существование. с каждым ответом на немой вопль, выверенно заключенный в вежливое "здравствуй".
мне легче.
впервые за года этак четыре.
это на меня не похоже. это не я. и это то,чем я всегда хотел стать.
но сейчас я продолжаю стоять перед грудой осколков, не решаясь сделать шаг вперед. и уже сомневаясь, я знаю,что будет,если я не пересилю это. ломаные движения. пустой взгляд. идиотские улыбки, изуродованные болезнью. все то же самое. ничего нового. и пробоина зарастет стеклом, таким, что и дыханием не проплавишь. и когда в следующий раз мне выпадет шанс перестать умирать, это еще неизвестно.
поэтому,наверно, и количество сообщений в стиле "простите,что вас тревожу/пишу/говорю/существую", которых я написал в последнее время, стремится к бесконечности.
мне страшно. мне безумно страшно. я боюсь отвержения больше,чем чего бы то ни было. я стою на пороге и пытаюсь заставить себя выйти навстречу. в этих уродливых осколках, шрамах. со своим страхом, несуществующими и вот этой всей байдой про благородство, духовность и все такое прочее. с дурацкой жаждой быть, просто быть, как и все другие.
я не знаю,чем это закончится. мне страшно представить,чем это все закончится.
мне страшно.
но я медленно и тяжело двигаюсь вперед. ради себя самой. ради той, что укоризненно смотрит на меня из темноты. под ногами хрустят осколки, я вою, ломаю пальцы, и пишу новые идиотские сообщения,начинающиеся за здравие, а заканчивающиеся за упокой. извиняюсь, навязываюсь, и снова и снова ненавижу себя за то,что посмела высунуться из своего болота. и снова хриплю в подушку от невозможности объективно трактовать реакции окружающих.
а еще мне легче. с каждым вымученным уродливым словом. с каждым человеком, который не послал меня к черту. с каждым черновиком отчета, который я вряд ли осмелюсь выложить. с каждым проблеском мысли о том,что я на самом деле имею право на существование. с каждым ответом на немой вопль, выверенно заключенный в вежливое "здравствуй".
мне легче.
впервые за года этак четыре.
суббота, 28 октября 2017
19:53
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
ничего я не понимаю в этих ваших социальных взаимодействиях. серьезно. как вы это вообще делаете?
пятница, 27 октября 2017
«Мною была услышана история о девушке, которая строила свою сказку, верила в эту сказку, но из-за определённых, чисто технических обстоятельств, у неё не было возможности воплотить эту сказку здесь и прямо сейчас. И поскольку она посчитала, что игра не стоит свеч, она решила прожить свою жизнь хотя бы в том формате, в котором она может её прожить в этом мире. Сказка рассыпалась за её спиной.
Это история о том, что твои мечты принадлежат только тебе, это твои дети, это твоя мир, та атомная электростанция, которая питает именно тебя. Если ты уходишь, она просто взрывается за твоей спиной. Возвращаться тебе будет некуда. В волшебный мир раскаяться и вернуться нельзя. Он просто схлопнется за твоей спиной.»
Это история о том, что твои мечты принадлежат только тебе, это твои дети, это твоя мир, та атомная электростанция, которая питает именно тебя. Если ты уходишь, она просто взрывается за твоей спиной. Возвращаться тебе будет некуда. В волшебный мир раскаяться и вернуться нельзя. Он просто схлопнется за твоей спиной.»
четверг, 26 октября 2017
23:17
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
на улице отвратительная морось и адский холод. я уродливо улыбаюсь, улыбка прилипает к губам как сигаретный окурок. мои руки в крови по локоть, а я снова продолжаю играть в демиурга.
раз-два-три.
раз-два-три.
счет заставляет мысли заткнуться хотя бы на пару секунд. холод пробирается за шиворот, и я в который раз передергиваю плечами, страстно желая сорвать с себя это дурацкое желтое пальто и больше никогда его не видеть.
наверное, я больше никогда не смогу полюбить желтый цвет, газировку, бары и атрибутику Хогвартса. больше всего на свете мне хочется вырезать это из памяти. с каким-то судорожным смешком отмечаю, что это почти ирония. а потом мне снова хочется выть.
ее грустное умное лицо смотрит на меня из темноты всякий раз, когда я затыкаю наушниками уши и съеживаюсь на кровати. кровь на руках такая липкая и холодная. бабка с изумлением наблюдает за тем, как я остервенело тру ладони железной мочалкой, а потом опускаю под ледяную воду кровоточащие ладони с кучей мелких шрамиков.
боль отрезвляет на какое-то время.
а потом все начинается по новой.
чатик в вк. люди в списке друзей. фотографии. отчеты от лиц персонажей.
я так хочу, чтобы это прекратилось, остановилось, я не хочу всего этого, пожалуйста, не надо!..
Лори смотрит на меня из темноты удивленно и чуть печально. слишком спокойно для той, чью жизнь я разметала на лоскутки еще до того, как позволила ей ожить. слишком спокойно для той, чью кровь я так рьяно пытаюсь стереть с распухших исцарапанных рук.
каждый раз я думаю лишь о том, что она не заслужила всего этого дерьма.
она имела право на жизнь.
она как никто заслуживала нормальной жизни.
она склоняет голову набок, и непослушные волосы разрезают бледное лицо тонкими черточками. протягиваю свои израненые ладони навстречу, и она с удивлением в глазах, а затем с каким-то звериным выражением, вцепляется мне в запястья. пальцы проходят насквозь.
-я убила тебя, — шепчу я чуть слышно, голос-хрип надрывно вырывается откуда-то из груди, — убила, и теперь смеюсь над тем как весело прошла игра, страдаю от того, как нерасторопно пропустила все квесты, философствую с Дашей за твою дружбу с Джерри.. это неправильно, это чертовски неправильно. прости меня. прости. пожалуйста.
Лори сконфуженно прикрывает лицо ладонью. голодный взгляд буравит меня семь секунд, а затем она отводит глаза. мне хочется закричать, но из горла вырывается только булькающий смех. неуместный истерический смех.
Лори смотрит с беспокойством.
бабка распахивает дверь и чертыхаясь уходит на кухню за корвалолом.
когда она возвращается со стаканом в руке, я неподвижно лежу, уставившись в потолок и с жестоким спокойствием выплевываю какие-то хамские реплики. стакан с грохотом приземляется на стол, хлопает дверь.
со стуком падает на пол сумка, с которой я бегал по полигону. содержимое высыпается на пол. палочка. нож. куски смятого пергамента. я сгибаюсь пополам, пытаясь защититься от этих громких в тишине звуков, пробирающих до костей.
-прости меня... — воздух заканчивается слишком быстро. я зажмуриваю глаза, зажимаю уши ладонями. не-слышать-не-видеть-не-существовать..
Лори задумчиво смотрит на валяющийся на полу хлам. палочка. нож. пергамент. колода карт. в ее взгляде нет ни капли жалости. она неподвижно замирает над осколками своей неслучившейся жизни.
я хочу, чтобы она сказала, как меня ненавидит.
-я должна была дать тебе время, - хриплю я, давясь воздухом, выплевывая его вместе с кашлем, - я должна была заботится о тебе. я должна была сделать все, чтобы ты хоть на миг почувствовала себя живой. но я убила тебя..
скорбная фигура все так же неподвижна.
-убила, и теперь смею пытаться забыть и не вспоминать.я сделала тебя жалкой в их глазах. я не имела на это никакого права.
Лори молчит, и от этого молчания мне хочется расцарапать лицо до крови.
-я все испортила.
когда она растворяется в темноте, я все еще бессвязно шепчу какие-то жалкие оправдания.
кровь на моих руках становится почти черной.
я все еще не верю в то, что могла убить персонажа.я все еще слабо понимаю, кто из нас персонаж.
раз-два-три.
раз-два-три.
счет заставляет мысли заткнуться хотя бы на пару секунд. холод пробирается за шиворот, и я в который раз передергиваю плечами, страстно желая сорвать с себя это дурацкое желтое пальто и больше никогда его не видеть.
наверное, я больше никогда не смогу полюбить желтый цвет, газировку, бары и атрибутику Хогвартса. больше всего на свете мне хочется вырезать это из памяти. с каким-то судорожным смешком отмечаю, что это почти ирония. а потом мне снова хочется выть.
ее грустное умное лицо смотрит на меня из темноты всякий раз, когда я затыкаю наушниками уши и съеживаюсь на кровати. кровь на руках такая липкая и холодная. бабка с изумлением наблюдает за тем, как я остервенело тру ладони железной мочалкой, а потом опускаю под ледяную воду кровоточащие ладони с кучей мелких шрамиков.
боль отрезвляет на какое-то время.
а потом все начинается по новой.
чатик в вк. люди в списке друзей. фотографии. отчеты от лиц персонажей.
я так хочу, чтобы это прекратилось, остановилось, я не хочу всего этого, пожалуйста, не надо!..
Лори смотрит на меня из темноты удивленно и чуть печально. слишком спокойно для той, чью жизнь я разметала на лоскутки еще до того, как позволила ей ожить. слишком спокойно для той, чью кровь я так рьяно пытаюсь стереть с распухших исцарапанных рук.
каждый раз я думаю лишь о том, что она не заслужила всего этого дерьма.
она имела право на жизнь.
она как никто заслуживала нормальной жизни.
она склоняет голову набок, и непослушные волосы разрезают бледное лицо тонкими черточками. протягиваю свои израненые ладони навстречу, и она с удивлением в глазах, а затем с каким-то звериным выражением, вцепляется мне в запястья. пальцы проходят насквозь.
-я убила тебя, — шепчу я чуть слышно, голос-хрип надрывно вырывается откуда-то из груди, — убила, и теперь смеюсь над тем как весело прошла игра, страдаю от того, как нерасторопно пропустила все квесты, философствую с Дашей за твою дружбу с Джерри.. это неправильно, это чертовски неправильно. прости меня. прости. пожалуйста.
Лори сконфуженно прикрывает лицо ладонью. голодный взгляд буравит меня семь секунд, а затем она отводит глаза. мне хочется закричать, но из горла вырывается только булькающий смех. неуместный истерический смех.
Лори смотрит с беспокойством.
бабка распахивает дверь и чертыхаясь уходит на кухню за корвалолом.
когда она возвращается со стаканом в руке, я неподвижно лежу, уставившись в потолок и с жестоким спокойствием выплевываю какие-то хамские реплики. стакан с грохотом приземляется на стол, хлопает дверь.
со стуком падает на пол сумка, с которой я бегал по полигону. содержимое высыпается на пол. палочка. нож. куски смятого пергамента. я сгибаюсь пополам, пытаясь защититься от этих громких в тишине звуков, пробирающих до костей.
-прости меня... — воздух заканчивается слишком быстро. я зажмуриваю глаза, зажимаю уши ладонями. не-слышать-не-видеть-не-существовать..
Лори задумчиво смотрит на валяющийся на полу хлам. палочка. нож. пергамент. колода карт. в ее взгляде нет ни капли жалости. она неподвижно замирает над осколками своей неслучившейся жизни.
я хочу, чтобы она сказала, как меня ненавидит.
-я должна была дать тебе время, - хриплю я, давясь воздухом, выплевывая его вместе с кашлем, - я должна была заботится о тебе. я должна была сделать все, чтобы ты хоть на миг почувствовала себя живой. но я убила тебя..
скорбная фигура все так же неподвижна.
-убила, и теперь смею пытаться забыть и не вспоминать.я сделала тебя жалкой в их глазах. я не имела на это никакого права.
Лори молчит, и от этого молчания мне хочется расцарапать лицо до крови.
-я все испортила.
когда она растворяется в темноте, я все еще бессвязно шепчу какие-то жалкие оправдания.
кровь на моих руках становится почти черной.
я все еще не верю в то, что могла убить персонажа.я все еще слабо понимаю, кто из нас персонаж.
среда, 25 октября 2017
21:32
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
как перестать мешать игру с пожизняком, читая чужие отчеты? никак.
вторник, 24 октября 2017
в общем, в попытках написать отчет я снова свалился в бездонную яму «я испортил все, господи, Лори, прости меня» и пропасть стыда перед мастером за корявое исполнение замысла.
убейте меня, не могу так больше.
убейте меня, не могу так больше.
еще о поттеровке: персонаж не получал особенного давления, унижений, выборов на разрыв и всего того, что дает мне моральное право орать «я страдааааааал», но
но /я страдал/
какого черта ж меня так трясет уже третий день? какого черта персонаж решил разъебать мне остаток мира? какого черта написать отчет это так сложно?
пс. я все еще знаю, что во многих косяках виноват сам. мастер действительно не причем, когда игрок социофобный обмудок с упрямым намерением играть в шизоидный конфликт.
однако
однако, ничего сильнее,чем эта игра, за последние пару-тройку лет не било так больно по моей пожизневой социофобии. не хочу загадывать наперед, но меня малость попустило, а там глядишь, я и наконец смогу на игры ездить не впадая в психосоматику и пожизневые травмы.
но /я страдал/
какого черта ж меня так трясет уже третий день? какого черта персонаж решил разъебать мне остаток мира? какого черта написать отчет это так сложно?
пс. я все еще знаю, что во многих косяках виноват сам. мастер действительно не причем, когда игрок социофобный обмудок с упрямым намерением играть в шизоидный конфликт.
однако
однако, ничего сильнее,чем эта игра, за последние пару-тройку лет не било так больно по моей пожизневой социофобии. не хочу загадывать наперед, но меня малость попустило, а там глядишь, я и наконец смогу на игры ездить не впадая в психосоматику и пожизневые травмы.
понедельник, 23 октября 2017
постигровая интоксикация, этап 2: сделайте мне обливейт на эту игру, пожалст. сил нет пинать персонажа,что он не бесполезное мудло. сил нет выходить к людям не собой. сил нет слушать от левых личностей о том,что все было неправильно и "это не мир ГП".сил нет писать какое-то дерьмо в диплом, когда тебе ментально ломает ребра.
сил нет в принципе.
пока все радуются тому как хорошо было и какие они клевые,я подсчитываю свои игроцкие "повороты не туда" и персонажевский ОБВМ, и мне хочется выть. я знаю,что просто так вышло. я знаю,что я чертов мазохист.
это было прекрасно.
все должно было быть совсем не так.
но я рада,что это вообще было.
если из кусков мной-таки соберется единая идея, я успокоюсь.
если выпадет шанс вытащить этого же персонажа на какую-нибудь еще поттеровку, я успокоюсь.
слишком много параллелей, инсайтов, крючков и прочего, чтобы просто забыть это и жить дальше по принципу "ну это ж просто игра".
очевидно, не совсем игра, но не буду пожалуй уходить в метафизику.
а персонаж в итоге деграднул.
тадам.
сил нет в принципе.
пока все радуются тому как хорошо было и какие они клевые,я подсчитываю свои игроцкие "повороты не туда" и персонажевский ОБВМ, и мне хочется выть. я знаю,что просто так вышло. я знаю,что я чертов мазохист.
это было прекрасно.
все должно было быть совсем не так.
но я рада,что это вообще было.
если из кусков мной-таки соберется единая идея, я успокоюсь.
если выпадет шанс вытащить этого же персонажа на какую-нибудь еще поттеровку, я успокоюсь.
слишком много параллелей, инсайтов, крючков и прочего, чтобы просто забыть это и жить дальше по принципу "ну это ж просто игра".
очевидно, не совсем игра, но не буду пожалуй уходить в метафизику.
а персонаж в итоге деграднул.
тадам.
воскресенье, 22 октября 2017
о мертвых либо хорошо либо никак.
так вот, игра хороша как рассвет,а обо мне промолчим.
так вот, игра хороша как рассвет,а обо мне промолчим.
четверг, 12 октября 2017
по идее надо выпилить отсюда нытье и наконец занести в избранные интересных мне людей.
но нет.
где ж еще я буду ныть о том,что моя жизнь дерьмо и спаситепомогите
но нет.
где ж еще я буду ныть о том,что моя жизнь дерьмо и спаситепомогите
понедельник, 09 октября 2017
в днявочке,в которую я не вхож, был квенами поднят вопрос о квенах и ЭПЖ. давно поднят,в 2015 году как. мол,существуют ли еще такие.
и я сидел такой несчастный, "неприкаянный и нервный, генетически нормальный, убежденчески ущербный" и хотел орать "да,существуют, вот он я, я здесь!".
но я конечно просто промолчал и пошел себе дальше. потому что не свободен, глуп и безнадежно плохой собеседник. да и что мне им сказать - "здрасьте, я помню, так - было?.."
ну смешно же,право.
к чему им я. у меня же есть все.
и мир закрыт, мне к нему не вернуться.
и я сидел такой несчастный, "неприкаянный и нервный, генетически нормальный, убежденчески ущербный" и хотел орать "да,существуют, вот он я, я здесь!".
но я конечно просто промолчал и пошел себе дальше. потому что не свободен, глуп и безнадежно плохой собеседник. да и что мне им сказать - "здрасьте, я помню, так - было?.."
ну смешно же,право.
к чему им я. у меня же есть все.
и мир закрыт, мне к нему не вернуться.
красное на красном
сливается в единое пятно.
так - не страшно.
если скованы одной цепью мы будем
и связаны,
станет - больнее.
дернется один - распорет кожу соседям,
и кости искорежит,
видишь,торчат наружу?
и ладно.
танцующие в агонии куски мяса -
плохие люди,
зато идеальными станут
солдатами.
сливается в единое пятно.
так - не страшно.
если скованы одной цепью мы будем
и связаны,
станет - больнее.
дернется один - распорет кожу соседям,
и кости искорежит,
видишь,торчат наружу?
и ладно.
танцующие в агонии куски мяса -
плохие люди,
зато идеальными станут
солдатами.
четверг, 05 октября 2017
она действительно не врет,говоря «я подожду». когда я открываю глаза утром, первое что я вижу — Ирку, листающую красный том Маяковского. я делаю вид, что ее не существует, но понимаю,что это просто бесполезно. она продолжает меня преследовать. она с любопытством наблюдает,как я сваливаю в рюкзак тетради вперемешку с таблетками. аккуратно стучит в дверь ванной и в итоге сидит со мной на кухне, с интересом разглядывая содержимое бабкиных кастрюль.
она едет со мной в троллейбусе, отбивая у людей всякое желание занять свободное сиденье рядом.
она сидит со мной на паре и сверлит взглядом спину. я постоянно оглядываюсь и со стороны наверное смахиваю на помешанную.
Ирка смеется и кладет холодные руки мне на плечи.
-имя. мы ведь договорились.
в шуме и духоте актового зала я почти убеждаю себя,что ничего этого нет и никогда не было. но потом она протискивается сквозь толпу и садится рядом. мы молчим двадцать минут, и я снова пытаюсь сбежать.
когда мы идем по залитой солнцем улице, Ирка болезненно морщится. я ее почти ненавижу.
-мне не о чем с тобой договариваться! - выкрикиваю я слишком громко,и только радуюсь, что Ведьма и девочка Танечка заняты беседой.
-ты всегда будешь затычкой для чужих жизней. даже сейчас. им все равно. они тебя никогда не услышат. зря надеешься.
-убирайся.
все это время, пока я возвращаюсь домой, добираюсь до комнаты,заваленной чужим хламом, и ухожу спать, она мрачно буравит меня бесцветным взгядом и напевает Интернационал.
периодически я действительно хочу, чтобы она заткнулась и больше никогда не лезла в дела живых.
она едет со мной в троллейбусе, отбивая у людей всякое желание занять свободное сиденье рядом.
она сидит со мной на паре и сверлит взглядом спину. я постоянно оглядываюсь и со стороны наверное смахиваю на помешанную.
Ирка смеется и кладет холодные руки мне на плечи.
-имя. мы ведь договорились.
в шуме и духоте актового зала я почти убеждаю себя,что ничего этого нет и никогда не было. но потом она протискивается сквозь толпу и садится рядом. мы молчим двадцать минут, и я снова пытаюсь сбежать.
когда мы идем по залитой солнцем улице, Ирка болезненно морщится. я ее почти ненавижу.
-мне не о чем с тобой договариваться! - выкрикиваю я слишком громко,и только радуюсь, что Ведьма и девочка Танечка заняты беседой.
-ты всегда будешь затычкой для чужих жизней. даже сейчас. им все равно. они тебя никогда не услышат. зря надеешься.
-убирайся.
все это время, пока я возвращаюсь домой, добираюсь до комнаты,заваленной чужим хламом, и ухожу спать, она мрачно буравит меня бесцветным взгядом и напевает Интернационал.
периодически я действительно хочу, чтобы она заткнулась и больше никогда не лезла в дела живых.