в семь тридцать я собиралась на фильм о вопросах справедливости и романтизации добра с кулаками (потому что в современном мире без этого никак от слова совсем). хотела надеть новые ботинки и юбку, потому что какая весна без юбки и отсылок к надрывной юности? (даже если тебе всего двадцать четыре).
в пять сорок восемь я снова поняла что меня не существует, и мир это картонная коробка на которую я смотрю через стеклянное окошко. что я слышу о чем думают соседи этаже на четвертом. что звонок в 6 вечера с неизвестного номера явно от тех, кто придут за мной, совсем как в песне наутилуса. что лица на рисунках смотрят серебряными провалами совершенно по настоящему. что речь становится невнятной, мысли спутанными, а в коридоре раздаются такие знакомые шаги и лязг железных когтей.
я села и стала методично записывать буквами по экрану. наш путь - это путь смерти. и когда они заглядывают нам в глаза.
сейчас шесть ноль ноль
и я не знаю что будет дальше.
в пять сорок восемь я снова поняла что меня не существует, и мир это картонная коробка на которую я смотрю через стеклянное окошко. что я слышу о чем думают соседи этаже на четвертом. что звонок в 6 вечера с неизвестного номера явно от тех, кто придут за мной, совсем как в песне наутилуса. что лица на рисунках смотрят серебряными провалами совершенно по настоящему. что речь становится невнятной, мысли спутанными, а в коридоре раздаются такие знакомые шаги и лязг железных когтей.
я села и стала методично записывать буквами по экрану. наш путь - это путь смерти. и когда они заглядывают нам в глаза.
сейчас шесть ноль ноль
и я не знаю что будет дальше.