не жалейте там ни о чем.

весной по городу-перекрестку снова идет толпа мертвецов. пробиваются из-под мерзлой земли, штопают прохудившиеся одежды. и идут. идут.
горе тому, кто видит.

я легенды выискиваю в каждой обороненной на тротуар монетке, в каждом негодующем окрике, в каждом взрыве смеха компании странноватых на вид подростков. даже в рутине своей рабочей. где угодно. пожалуйста, чудо, только не оставляй меня здесь одну. разве ж я мало сделала?
и чудо не оставляет.

по весне красные камни и черная ледяная вода зовут. по старому городу, растерявшему огни вывесок, знакомые названия улиц и высотные здания — старому-старому городу-перекрестку, каким я его не знала — я возвращаюсь к красным камням и старым ивам, к черной холодной воде, от которой немеют руки. к тем мертвецам, что поднимаются по весне — говорить и смотреть на мир, которого они не узнали.
я молчу, стоя среди их искореженных переломанных фигур. слушая шепот и хрип, свист ветра и стон изуродованной земли.

слышишь, Ирка, я привезла тебя домой.
слышите, я все-таки прихожу, как и обещала.

до самого заката я говорю о бытовой ничего не значащей чуши.
не жалейте, пожалуйста. ни жалейте там ни о чем.

@темы: @мой эгладор., @нарезка реальности.

---

о моей ведьме, потому что свобода и смерть почти синонимы.

говори со мной, когда я молчу.
слушай песнь мою, когда боль не складывается в слова.
тонкие пальцы, чужие лица —
сказки, что мы от реальности отличим едва,
не позволят ни оступиться, ни усомниться.
обещай мне жить а не выживать,
когда девочка с птичьими легкими волосами,
русалочьим голосом,
белесыми ресницами,
вновь родится,
бесстрашная и босая.

и запляшет, и запоет —
легче ветра и звонче мая.
мне ли любой не любить тебя,
моя отчаянная,
моя родная?

слушай, я говорю тебе — история еще жива,
это ее, нерожденную, я баюкаю в рукавах,
как птицу
это она прошивает мою гортань,
когда я силюсь крикнуть тебе останься, не улетай
забывай-забывай меня,
не отпускай меня никогда.
..тонкие пальцы, чужие лица..

каждый из нас носит в груди зверя, говорящего голосом человечьим.
но мы сильнее его,
мы, несломанные, увечные.
и я сильнее его, говорящего моим голосом,
смотрящего моими глазами,
того, что учил меня, что все что мы любим, мы убиваем.

это правда неважно все.

посмотри — вот вращается чертово колесо,
реки крови выходят из берегов,
заливают горло мое, глаза,
руки слабые, белый морской песок,
все что не было истинным, не было алым как кровь — растает.

и я говорю,
я почти успеваю тебе сказать —

ничего не бойся.
никогда ничего не бойся.
я знаю, что срок настанет.
 

@темы: @непоэмание., @Ведьма

---

о не моем короле, потому что смотрю сквозь пелену тумана.

расскажи мне о том, что я вынимаю из оков брони.
расскажи мне о них,
тех кто идут за тобой во тьму,
в смертную пелену,
кто верует и молчит,
когда ты вынимаешь ему душу,
внутренности-ключи, и тишину вместо голоса, вместо крика.
расскажи мне о том, как мне не быть одной из,
как мне слишком много видеть, слишком мало говорить, слишком много ненавидеть.
и любить
отчаянней, горячей.
как мне не состряпать из тебя идола,
как мне волоком сбрасывать в реку каждое изваяние,
приходить с раскаянием.
как мне не сплести нам дружбылюбви в веках —
только ленты тумана, и тени издалека.
как мне никогда никогда никогда

не спасти тебя
и при этом не отвергать

расскажи мне, что видишь на дне деревянной чаши.

@темы: @люди, @не-люди-в-моей-голове., @непоэмание.

---

педагоги страшные люди (с)

старые шрамы спрятаны в рукава,
жизни в тебе теплится едва-едва —
но если ты снова выходишь навстречу смерти,
так ли важны несказанные слова?

так в темноте не спрятаться от себя.
старые страхи на части всех вас дробят.
что до тебя — забыть это очень просто,
если друзей пожирает их личный ад:

Анне сжимать в руке рукоять ножа,
Джошу годами после в земле лежать.
Френсис вставать с колен, подниматься, верить,
Фину от прошлого больше не убежать.

Джону кошмар от яви не отличить,
тебе же молчать, превращая молчание в щит.
тебе говорить, как и прежде смешно и жалко,
чувствуя как любовь на губах горчит.

вот дети слепые, что прячутся в темноте,
их лица знакомы, да имена не те.
тебе остается лишь принимать и верить,
ведь если не ты, то кто же еще посмеет
в этом безумье надежды костер зажечь?

так просто быть взрослым, если никто не видит..
крошка Мари боится и ненавидит
крошка Мари боится и ненавидит

но встает
поднимает меч.

@темы: @нарезка реальности., @ролевое.

---

как теперь еще не споткнуться о страдающую скандинавию-то господи а

---

на злобу последних двух недель.

а знаете почему я никогда не пишу отчеты вовремя?
потому что я дивнюк-долбоеб, вот почему.
раньше накал эмоций был меньше за счет образов. а сейчас их нет. а эмоции есть.
зато мозгов, очевидно, так и не обнаружилось.

@темы: @ролевое.

---

и каждый уходящий летит вверх.

кажется, что перед вами мне не отмыться. взрослый мир этого не предполагает. я всегда была слишком для мелких детишек ломаная и больная, слишком наивная — для тех, что уже постарше, и если на чем я доселе и выезжала, так это на том, что сдирала с себя методично кожу, и выходила к ним, готовая обнимать и резать.
и если на чем я доселе и выезжала, так это на вере, что просто не доживу до завтра. что что-то случится, и жизнью своей никчемной я смогу выкупить пару часов покоя, судьбоносную встречу, чужую любовь слепую.
но теперь даже этого, веришь ли, не осталось.

а осталось — вынести все за скобки и множить память. а осталось — вас обозвать словами, вычитанными из книжки, в которой также пишут о бредрасстройстве и биполярке.

и осталось, конечно же, снова учиться драться. только уже не насмерть, кричать вполкрика, вместо удара запечатлется в роспись. вместо истории подтасовать колоду.

знаешь, ведь, Ирка, только о чем жалею? что у меня не хватило смелости не остаться. вовремя остановить все на пике лета. там, где никто из нас еще не был безбожно сломан. там, где еще я верила и любила. там, где вместо меня не родилась эта злая сволочь, что неспособна ни умереть, ни рявкнуть, ни содрать с себя кожу и выйти на свет такою.

страшно конечно, но что теперь с этим сделать.
Ирка, мне жаль, что я даже жалеть устала. все что могу только ныть или же отдавать команды. рвано и сухо, словно на построении.

@темы: @не-люди-в-моей-голове., @мой эгладор., @нарезка реальности.

---

жизнь не учит меня ничему.

-из тебя не выйдет злодея, - говорю я ей, - из меня же не вышло. даже в нашем мире несчастных детишек спасают, а не толкают в бездну. не обольщайся сюжетными ходами, пожалуйста.
я только надеюсь что это не звучит так же жалко, как выглядит.
-а я не хочу быть злодеем, - заявляет Грета, наматывая на запястье тонкую нить бус. кажется еще чуть-чуть и нитка лопнет под ее пальцами, и теплые отливающие золотом камни брызнут во все стороны по скользкому темному паркету, - я просто хочу чтобы все было хорошо, понимаешь? чтобы она осталась со мной. и мне все равно, как.
-твоя Мэгги?
Грета поднимает на меня полные насмешки глаза. слишком взрослые для необразованной девочки из леса, которая панически боится остаться одной в темноте.
-а чем ты отличаешься от нее? - вдруг спрашивает она. я теряю нить повествования.
-от Маргарет?
-а говорят это у меня проблемы с памятью.
гнев вспыхивает внутри так ярко, что становится даже больно. мир превращается в алую пелену.
-ну уж точно не уровнем осознанности! - взрываюсь я наконец. Грета вздрагивает всем телом, и щурит глаза настороженно. требует, как капризный ребенок.
-тогда чем? отвечай.
это все напоминает мне прошедший эпизод. все это напоминает мне очередное переливание из пустого в порожнее. напоминает.
я только не понимаю, как маленькая испуганная Грета не боится говорить все это мне в лицо.
-я не умею ранить словом. я не умею наступать на хребет тем, кого любила прежде. я не умею быть жестокой. я не умею полагаться лишь на себя. я вообще если так разобраться ничего в сущности не умею, кроме как следовать и комфортить других людей ради общего блага. а потом убегать, будто меня никогда и не было. всегда убегать.
нитка лопается.
золотистые бусины дробно стучат по старому паркету. как пули когда-то в детстве.
нелепые бесценные воспоминания.
-ну вот, что ты наделала, - сокрушается девочка, с неодобрением глядя на мои руки. я не совсем понимаю как злочастные бабкины бусы оказались у меня в руках, - мне они нравились. а говоришь, что не умеешь быть жестокой.
-это всего лишь бусины.
-это всего лишь люди.
повисает неловкая пауза. Грета подбирает несколько камешков. крепкие ногти царапают паркет, неряшливо собранная копна волос касается пола.
-я не знаю, конечно, но мне кажется, что ты просто еще не выросла, - говорит она наконец, - а еще у тебя есть я. ты никогда не будешь одна.
я стараюсь не вспоминать и не соотносить.
-на самом деле, когда игра закончится, ты тоже меня оставишь, - резонно замечаю я, - на самом деле я тебя даже не вижу. на самом деле все это просто техника пустого стула.
-зато она останется.
-тебе то откуда знать? что ты вообще знаешь?
Грета отворачивается. темно-каштановая лохматая грива скрывает ее от меня.
-ну иногда все мы говорим правду, вместо того, чтобы играть - доносится до меня, - просто звучит это всегда по-дурацки. и выглядит тоже. но это не перестает быть правдой.
я стараюсь не вспоминать и не надеятся.
получается плохо.

@темы: @люди, @не-люди-в-моей-голове., @нарезка реальности., @ролевое.

---

Найта: я больше никогда не буду ловить инсайты с игр.
Поттеровка: …
Найта: да блт!

---

хреновая не-пьеса-отчет в пару-тройку действий.

где-то проебана часть завершения сюжетных веток, но если я их за пять месяцев не дописал,то вряд ли и внятно допишу. пусть хоть так висит, а то совсем боль.
_________________________________________________________________
вместо эпиграфа:
«— Да, я знаю секрет. Обучи меня ремеслу. У меня ни отца нет, ни матери, никого, горевать по мне некому, в общем, хоть волком вой, я вложу это в камень, и ты им украсишь лук. Так и вижу: любая стрела попадает в цель. Я учусь очень быстро: позволь огранить кристалл, повезёт, так пластины, проросшие на лице моём будут стократно прочней, чем иная сталь; ну а нет, ну и ладно, готов быть стеклом цветным.
Отвечай, отвечай, ты берешься за это, нет?
Вот вживишь в амулет или сделаешь бусин нить, может так хоть кто будет любить меня наконец.» (с)

пролог.
Кэтрин не знала, почему ушел отец. знала только, что слухи о войне не просто слухи. Кэтрин не знала, почему мать сплавила ее к надменной и заносчивой тетке. знала только, что так было нужно. Кэтрин не знала, что тварь, попытавшаяся утопить ее в озере в пещере, на самом деле не желает ей смерти. знала только, что ей нужно как-то выжить. кровь на камнях, на руках Кэтрин, на белой коже чудовища была темной, как вода в тех снах, что станут преследовать ее многие годы после.
однако, как бы там ни было, Кэтрин со всем цинизмом десятилетнего ребенка вообще не верила в волшебство.

а потом получила письмо из Хогвартса

1.
после распределения, зачисленная на Рейвенкло Кэтрин, вернулась в факультетскую спальню и встретила там девочку.
ту самую девочку, что тянула ее на дно в подземном гроте. Кэтрин казалось, кошмары закончились еще тогда. но девочка посмотрела на нее ледяным равнодушным взглядом, и Кэтрин наконец сдалась.
-я Кэт, - хрипло бросила она, протягивая ей руку.
девочка смотрела на нее так, словно Кэтрин подсунула ей дохлую кошку вместо ладони, но руку все таки пожала.
-Мария.
Кэтрин подумала, что плевала она на заносчивых снобов в буквальном смысле.
Кэтрин подумала, что никогда не позволит причинить этой девчонке вред.
Кэтрин подумала, что ее жизнь не такая уж и большая цена за настоящее волшебство.

ловушка захлопнулась.

2.
Кэтрин не очень хочет лезть во все это. морские чудовища, семейные проклятья. ей по большей части-то все равно.
если не вспоминать ледяные руки на плечах и разрывающую легкие ледяную воду.
Кэтрин вообще не заморачивается на тему того, кто такая на самом деле Мария Финфолк. неизвестная хтоническая тварь в человеческом теле? подменыш фейри (хотя Кэт не уверена, существуют ли такие фейри в этом мире)? дитя сумасшедших волшебников, поклоняющихся какому-то духу?
Кэт все равно. потому что когда Мария расплетает косы, она готова душу продать за возможность смотреть, как гребень скользит по темным, словно водоросли, прядям. потому что в груди у нее все еще набатом звучит эта страшная, нечеловеческая песня, которая пьянит похлеще огневиски. потому что отныне и навсегда Кэтрин принадлежит ей.
зубоскалы называют ее ручной зверюшкой, и Кэт смеется. они даже не знают, насколько правы. они даже не знают, насколько она в этом счастлива.
попроси Мария ее вырвать собственное сердце, Кэтрин бы рассмеялась, бросила что-то грубое, а потом принесла бы ей этот кровящий кусок мяса. это такая мелочь. кажется, прикажи Мария убить, и она убьет.

но Мария просит лишь о любви. Кэтрин кажется, этого слишком мало.

3.
война не приходит внезапно. этому всегда способствуют какие-то процессы, конфликты, события.
Кэтрин давно в курсе, что ума ей явно не хватает на все эти идеи, стремления и красивые слова. зато знает, что она может сделать,чтобы не чувствовать, как буря эмоций рвет ее на части. не чувствовать себя бесполезной пока ее собратья-магглы гибнут от заклятий и жажды разрушения обезумевших выходцев из магического мира.
она уезжает на каникулы, твердо зная, что с них не вернется. она очень не хочет говорить об этом Марии, но Мария обо всем знает.

и конечно же едет с ней.

4.
окопная весна совсем не то же самое, что весна в уютном замке. Кэтрин увязает в грязи по колено и хлебает львиный зев из фляжки. как бы ни были сильны заклятия, они все еще дети. спасибо хоть руку она чувствует. Мария кажется неуместной в этом аду, в этой окопной грязи и царстве вечного страха.
Кэтрин думает, что если в этом мире не будет ее, этот мир ничего не стоит. а еще о том, что за все это время сторонников Гриндевальда они встречали лишь единожды — таких же детей. зато магглов сраженных ее заклятиями великое множество.
Кэтрин думает, что никогда не вернется в Хогвартс, но война заканчивается.

и учебный год тоже.

5.
притворяться, что все в порядке здорово. быть в порядке здорово. Кэтрин ходит на занятия, материться без повода и честно списывает у Марии эссе по Защите от темных искусств.
Мария честно сжигает ее эссе по маггловедению все с тем же безразличным выражением лица.
-я не хочу, чтобы ты горела так же, - отчеканивает она холодно.
Кэтрин пожимает плечами, ухмыляется лягушачьим ртом и забывает о маггловеледении напрочь.
Кэтрин может подробно рассказать, как беспомощно и удивленно встречают грудью автоматную очередь магглы, оглушенные Конфундо. Кэтрин может в красках расписать, какого цвета кровь, бьющая из ран, после Рецидо. Кэтрин может весело оттарабанить «7 способов, как применять при допросах простейшие заклинания».
какая разница, какую роль они (Кэтрин повторяет разбитыми губами «мы», чтобы не забывать) играют в магическом сообществе, если роль эта утонула в их же крови?
но в целом, вернуться в школу здорово. Мария говорит, что ей не стоит беспокоиться, и Кэтрин наконец вздыхает с облегчением.

пока Мария не получает это проклятое письмо.

6.
Кэтрин прекрасно знает — Мария знает этот мир намного лучше нее. Кэтрин знает — если она так сказала, значит так и есть. но когда сны вновь утягивают ее на дно, заставляя захлебываться соленой морской водой, привычная картина мира дает трещину.
Кэтрин верит Марии больше чем самой себе, но сидя ночью в школьном коридоре, она впервые за последний год действительно боится.

и впервые сомневается.

7.
не сказать, что Кэтрин любила брата. она его почти не знала — он был старше, и почти не бывал дома в те редкие дни когда ее семья гостила у Патрисии. но дело ведь не в нем, а в принципе.
Кэтрин знала, с самого начала знала, что Рольф Джонсон, невозмутимый Рольф Джонсон который смотрел на нее обреченными глазами с фотографии, закончит героической смертью. Кэтрин только надеялась, что ей не придется нести эту весть тетке. Кэтрин только надеялась, что ей не придется смотреть на убийцу брата широко открытыми глазами, задыхаясь от злости, и не иметь возможности ничего сделать так, чтобы это не подвергло Марию опасности.
Кэтрин только надеялась, что Мария не скажет ей, что все было честно. и что где-то внутри согласится с ней.

Кэт не знает, как вытащить из себя эту ненависть, рожденную еще там, в черной грязи под пулями.
Кэтрин на самом деле ужасно не хватает войны.

8.
Кэтрин не знает, существует ли все это на самом деле.
но под ногами расцветает черный камень, и морские травы. и сама Кэтрин, щерясь в хищной улыбке, тянет к ней руки из темноты, укутанная в тину и водоросли.
-я это ты, ты это я, - повторяет чудовище, оскаливая острые мелкие зубы.
Кэтрин идет от обратного всегда, но особенно сейчас, когда ей очень-очень страшно.
-приведи мне Марию Финфолк, как и было суждено, и я дам тебе все, чего ты пожелаешь. славу, признание, твою утраченную семью. чего ты например хочешь?
«войны» - про себя добавляет Кэтрин, но внутри мечется лишь лихорадочное «что делать». жертвы оплачиваются жертвами.

-я могу вернуть твоих родных.
-мертвое должно оставаться мертвым.

-мы должны отдать ее змею, как и было суждено. она наша. иначе погибнет кто-то другой. кто угодно. по твоей вине.
надежда вспыхивает так ярко, что на миг ослепляет. Кэтрин улыбается как безумная, ощущая как с души спадает огромный камень.
-значит можно привести кого угодно?! значит можно отдать не ее?!

ее собственные глаза, отливающие зеленью смотрят на Кэт почти с жалостью.
-почему она так для тебя важна? она пыталась тебя утопить. убить тебя.
-ты не поймешь, - Кэтрин растеряна. как древние хтонические чудовища могут не понимать таких простых вещей, - она чудо. настоящее. мое.
тварь с ее лицом смеется. вода сочится сквозь камень, тягучая и темная, как кровь.
-а что если все не так? что если она просто девочка с дурным характером и все это время, все эти годы, чудовищем была ты?
-это неважно.

Кэтрин боится, что тварь права, но внутри не шевелится ничего.
-такая чистая, светлая девочка...
-чистые светлые девочки не убивают магглов в окопах, - выплевывает Кэтрин пополам с болью, и понимает, что спорить они могут вечно.

наверное, тварь в ее голове тоже это понимает.

-времени тебе до полуночи. приведи ее, или невиновный умрет. из-за тебя. им может оказаться кто угодно. твой враг. друг. любимый преподаватель. маг или маггл.

и за миг до того, как все съедает темнота, Кэтрин думает лишь о том, что этот кто-то не Мария.
остальное действительно неважно.

9.
время идет спиралью и кошмар будто бы повторяется вечно.
-добро пожаловать в 1926й год! - доносится до нее голос Геллерта Гриндевальда, пока она как и прежде загораживает собой Марию. от взгляда, от пули, от заклятия.
мир рушится.
его обломки грозят раздавить всех тех, кто стоит в Большом Зале. их надежды. их с трудом слепленный из кровавых ошметков мирок без войны.

Кэтрин вспоминает выстрел, разнесшийся по этим стенам совсем недавно. и рухнувшее на пол тело человека, чья вина не оправдывает такой судьбы.
Кэтрин видит на лицах стоящих рядом учеников ужас, тень предстоящей бойни, перемоловшей судьбы многих семей. и прежде чем толпа учеников бросается к выходу, она успевает отчетливо подумать о том, что никакие обряды не обманут тварей, что старше мира.

одна жертва.
одно исполненное желание.

впереди война.

@темы: @не-люди-в-моей-голове., @ролевое.

---

заметки на полях.

неистово радуюсь от того, что Стекло сюжетно не сильно связано с Ветрами.
и варианта столкнуть в одном времени Лори и Иву нет.
хотя блин, это реально была бы веселая встреча.

@темы: @ролевое.

---

да неужели.

-ну вот, какая же ты молодец, - криво улыбается Лори, запуская пальцы мне в волосы. я просыпаюсь почти мгновенно. отшатываюсь, в темноте не сразу различая очертания предметов.
ее лицо белеет в темноте, жуткое, как размытая фотография с какого-нибудь хоррор-квеста. но я узнаю голос. это выпростанное в насмешку участие. иронично-горькая жажда жизни.
-видишь, ты и сама прекрасно справляешься, - говорит она тихо, - выходит, я тебя не обманула. никто из нас тебя не обманул.
все мои возражения разбиваются об усталость. о плывущее чувство реальности. об осознание того, что сон закончится почти мгновенно, а ноющее чувство пустоты нет.
-да, я справляюсь, - отвечаю я почти честно, - и мне плевать, обманывали вы меня или нет. я не нуждаюсь в твоей жалости и в твоих утешениях. и, пожалуйста, исчезни сейчас. раньше, чем я успею понадеяться, что ты останешься или хотя бы будешь приходить ко мне в полусне и бреду. раньше, чем я начну мыслить критически и замечу твою эфемерность и ненастоящесть. раньше, чем успею все обесценить. уходи, Лори. хватит с меня волшебства.
Лори смеется. по движению руки я понимаю, что она заправляет прядь волос за ухо. холодная ладонь упирается мне в грудь где-то над сердцем.
-я помню, как ты обещала мне свое слишком громкое сердце. каждому из нас, лишь бы мы забрали тебя с собой. любой твари из темноты, лишь бы тебя забрали.
-какая теперь разница, что я кому обещала. мне не впервой лгать и не держать слово, - говорю я, слабо понимая, куда она клонит.
ее невозмутимости я точно буду завидовать через пару часов, читая лекцию для задолбанных в край учителей. но сейчас она вгоняет меня в ступор.
-просто подумай, что если ты все-таки сдержала слово? - говорит она так, словно все это имеет ну хоть какой то смысл, кроме отчаяния, - что если мы все же приняли твою жертву? недаром ты задаешь себе вопрос, кто говорит за тебя там, кто знает что делать, когда все рушится, кто не боится кичиться безумием на потеху толпы? ты же всегда рассказываешь истории, чем не сказка - девочка отдала свое сердце тварям из темноты, и теперь они говорят ее голосом, смотрят ее глазами и бьются в ее груди слишком громким сердцем?
-я больше не хочу надеяться, что все это реально. не хочу раз за разом спотыкаться о то, что в этом мире ничего нет, кроме моих иллюзий и мифоманической конституции. не хочу ждать чудовищ из темноты, которых не существует.
-и не надо, - пожимает плечами Лори, подцепляя острым ногтем пластырь на моем запястье, - теперь все они и есть ты. как ты того и желала.

@темы: @не-люди-в-моей-голове., @что-то совсем шизовое.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

девочке Нике скорбей отсыпали, сил отсыпали, даже любви, говорят, отсыпали

а таланта, увы, не дали.
.
-знаешь что самое нелепое во всем этом, - говорю я, поправляя волосы перед зеркалом. Смерть смотрит на меня немного рассеянно, оттирая с пальцев густую аквамариновую краску.
иногда я жалею, что он никогда не показывает мне своих картин. иногда меня это скорее утешает. иногда я жестоко напоминаю себе, что управляемые фантазии это не то, что было прежде. это всего лишь фантазия. ничего больше.
-знаешь, что меня больше всего смешит, - говорю, - то, что я настолько бездарна, что будь ты настоящим, ты бы точно никогда ко мне не пришел.

@темы: @пострадалец., @не-люди-в-моей-голове.

---

дура ты дура, Найта.

сказки которые смотрят тебе в глаза, которые говорят тебя сами, схватят тебя за душу и загрызут.
все вытащат, ничего не оставят. смотришь такой себе на вереницу героев. и хотелось бы - уже что угодно готов с этими историями сделать, лишь бы они закончились. закончились наконец. и дали тебе жить уже по человечески.

@темы: @нарезка реальности.

---

итоги года, дубль первый, вменяемый.

П.С. внаглую потащено у Сью.

Музыкальная группа года: Wardruna
Исполнитель года: Мария Фроловская
Музыкальное открытие года: Инна Желанная. это странно, но почему-то цепляет.
Музыкальный альбом года: Светлей, Люцифераза (которая 2018го года, но кто мне помешает его сюда включить)
Песня года: Немного Нервно - Мировая печаль
Клип года: Травы Ветра - Крылья из папоротника, Слот - Круги на воде.
Фильм года: Ветер (от создателей Ведьмы-с-козлом-сатанистом). очень хорошо отражает ушедший год - нихра не понятно, но ответ оказывается банален.
Сериал года: Викинги. мой ор прорвал пространственно-временной континуум,и ор, если что, возмущенный.
Мультфильм года: нет. даже Холодное Сердце 2 прошло мимо меня.
Книга года: Год Змея. перечитывала его раза четыре, и успокаивала воспаленный мозг слогом автора. тысячу раз говорила, что это очень хорошо, но снова повторюсь.
Писатель года: Емец продолжает делать мне больно, а я жрать это стекло и дальше.
[!проебанный!] Фестиваль года: Летние Врата, Каминкон
Сайт года: твиттор внезапно. слишком много я там ору.
Увлечение года: терапевтические сказки-истории, безумный мир косметики, попытка в художественные тексты.
Начинание года: осознанная воспитательская деятельность, смена профессии обратно на психологическую да еще и в проблемную школу.
Важность года: не сдохла.
Событие года: съездили с Ведьмой на Оковы.
Интерес года: возможно ли жить, когда сказка закончилась.
Достижение года: научилась ругаться с администрацией, управлять неудержимым потоком детей, не села за
Впервые в жизни в этом году: осознанно решила отпустить ситуацию с глюками, по-черному завидовала человеку из-за вещей, которые ни разу не повод.
Переломная дата года: 5 декабря, кажется. начало успешной по итогу эпопеи с перераспределением.
Подарок года: двукратная порция конфет с бухлом на день учителя.
Настроение года: маниакально-депрессивный психоз.
Мечта года: скомпенсировать вокруг происходящий пиздец ну хоть чем-нибудь.
Разочарование года: снова и снова я сам. профессия. люди.

Воспоминание года: я, обдолбанная капельницей с гормонами, с Ведьмой под боком, вещаю кровавую сказочку про хтонических сущостей и волю мира. бесконечно ехать в маршрутке, чтобы добраться домой, с наушниками и песнями Blind Guardian.
Поездка года: Асино и Волки. спасибо семье Райс за то что вы были такими.
Место года: Сахарный, мать его, завод! гори-гори в-аду-в-аду.
Город года: Брест. мой беспощадный город-перекресток, который меня, наконец, простил.
Еда года: темный ролл из кфс. на удивление фастфуд не такая уж отвратительная весчь.
Напиток года: чай с имбирем. да, на имбирь у меня все еще аллергия.
Время года года: весна
Время дня года: летние вечера
Экстрим года: ехать в Довбени с трудом представляя, как оттуда потом выбираться. игнорировать баги легких до той поры покуда скорая не зашибет тебя в больничку пинками.
Глупость года: остаться вместо самовыпила, перевод в шкалку, множественные проекции.
Знакомство года: Стефан. очень внезапно, что ты оказался таким клевым.
Человек года: Ведьма.
Вещь года: вещи за это время изрядно обесценились, поэтому назвать не смогу.
Покупка года: платье за аванс. первая и единственная купленная мной за год вещь.
Одежда года: первое что выпадет из шкафа.
Язык года: ломанный белорусский.
Традиции года: метаться от расписания маршруток к расписанию поездов.
Праздник года: Лугнассад. именно тогда мы впервые раскурили основной пласт сказочки про Идавель, и я провалилась в эту бездну северной мифологии и символизма.
Желание на 2020: привезти выставку на Летние Врата (заикаться об этом я,конечно же, не буду), вытянуть новую работу, не умереть, вернуться на бокс.

@темы: @пострадалец., @нарезка реальности.

---

неумение рисовать превращается в плохие тексты.

0. Мойра и Кассандра. диссоциация
у Мойры губы растягиваются в улыбке. у Мойры сердце бьется как шаманский бубен. у Мойры страха — до первой раны, до первого удара, до смеха горлом, до ветра свиста в ушах.

Мойра смерти не боится совсем, но умирать страшно.
особенно впервые.

у Кассандры голос чужой, кровь на лице чужая — и крепко стиснутые зубы. у Кассандры швы на шее, слова булькающие в горле и ладонь чужая, пригибающая к земле.
у Кассандры имя как насмешка, насмешка как правда, память как плеть, как проклятие, как клеймо.

у той, что теперь зовут Медеей взгляд исподлобья, стена молчания и не-узнавание.
у Мойры гнев и отчаяние, у Кассандры схема и стиснутые зубы.
как когда-то. когда?..когда?..
у Мойры память. у Кассандры план. у Медеи жизнь на нити натянутой как струна.
а еще все они мертвы.
мертвы.

не-узнавание в данном случае, это к лучшему, наверное.

у Кассандры слова, разбивающиеся о чужую волю. у Кассандры кровь на лице - своя и костяное крошево. у Мойры память, конечно. у Мойры дом под открытым небом, Кора на соседнем сиденье спит, положив голову ей на плечо. рассвет за их спинами красит волосы Коры в розовый, а лицо Мойры в серый и неживой. цепочка жертв во славу друг друга теряется за горизонтом. это ли не любовь?..
они вместе против целого мира идут, и всего лишь хотят жить долго и в идеале конечно же счастливо.

Кора любит Мойру.
Медея не знает Кассандру.
Кассандра балансирует над соседней пропастью.
протяни руку, окликни, назовись — сорветесь оба.

у Коры чужое имя.
у Мойры память.
у Кассандры план.

но времени не хватает. чудовищно не.
и ладонь, прижатая ко лбу почти равнодушно так.
пепел и костяное крошево. никакой тебе вечной жизни.

у Кассандры гниль за грудиной и смерть внутри. у Кассандры кровь на губах чужая, черная отравленная кровь.
а еще Кассандра мертва. мертва.
второй уже кажется раз.

у Мойры знаки, и память, и слово, звучащее как удар.
Мойра говорит, и Кассандра делает, хоть и совсем не знает зачем.

Медея смотрит на них и не узнает конечно.

пока еще
конечно
не узнает.

1. Медея
все начинается с имени.
Медее нравится думать, что это ее имя. что мир, из которого ее вырвали, такой же настоящий, как лед за грудиной, голод и ненависть. что ее мир не таков, каким должен быть в его голове.

что это ее мир в конце концов.
хотя она понятия не имеет, каков он на самом деле.

но Танатос смахивает с доски шахматные фигуры и мир, кому бы он не принадлежал, снова приходит в движение — взбесившийся метроном, сумасшедший маятник, отсчитывающий время в обратном направлении.
-жаль, сыграть с тобой было бы интересно, - лениво тянет он, тонкие губы изгибаются в змеиной улыбке. протертая на локтях кожаная куртка скрипит о каменный подлокотник трона, - мне кажется, ты была бы достойным соперником.
-вы слишком высокого мнения о моих талантах, мой лорд. разве кукла способна соперничать с кукловодом?
наверное, в его глазах скользит разочарование. Медея смотрит на камень под ногами, на гранит и мрамор, на пепел, оседающий на черных плитах и пачкающий носки ботинок.
-ты скучная, - голосом обиженного ребенка заявляет тот, чье слово обращает пылью, ломает кости, выворачивает наизнанку разум.
Медея склоняет голову. он тяжело и скорбно вздыхает — слишком ненатурально, нарочито громко. почти издевательски.
-оставь меня, я желаю скорбеть в одиночестве.
Медея не смотрит, но буквально видит, как взлетает в патетическом жесте жилистая рука, как ее лорд откидывается на спинку трона, закрывая лицо ладонями — когтистые пальцы, под ногтями кровь, съехавший рукав обнажает белесые полосы старых шрамов.

Медея думает, что будет, если раскроить эту кожу по старым отметинам — срастется она бесследно, как все их увечья, или же эти шрамы клеймо, символ, напоминание о невозможном.
Медея обещает себе, что обязательно попробует.

-и да, не думай, что я забыл. между прочим условно утерянный архив Ватикана сам себя не перепишет, - бросает он ей в спину почти иронично. в голосе любопытство и что-то такое, что заставляет ее распрямить плечи и возненавидеть себя за глупое незаметное бунтарство, больше свойственное тем, чей пепел сейчас устилает пол зала.
она не слышит но читает почти по губам.
это интересно

какой в этом смысл
какой во всем этом смысл.

и слушая, как скрипят тяжелые двери, окованные медью и серебром, Медея обещает ему железный короб.
.
все начинается с имени.
Медее нравится думать, что кто-то называл ее так прежде — ласково перекатывал звуки на языке, говорил иначе, смотрел прямо, а еще — искал, пока его время не закончилось, пока старость или отчаяние не закрыли ему глаза.

Медея считает, что человек в принципе не может исчезнуть бесследно.
Танатос сжимает ее ладонь — заостренный ноготь скользит по белой коже, не больно но отчего-то страшно, как отголосок чего-то старого, утерянного в серой пелене, — и приглашает на танец на краю пропасти. те, кто еще верят в его справедливость смотрят на них с жадностью и восхищением, от которых Медею тошнит. тошнит.

-ты знаешь, что раны, нанесенные создателем, никогда не исцеляются до конца?..
-ты знаешь, что все, кто однажды испил воды Леты, исчезают бесследно?..
-ты знаешь, что драконьи зубы всегда обращаются воинами, которые стремятся убить друг друга?..

иногда Медее нравится думать что это такая сказка. та самая, где колдунья со змеиными глазами обретает свободу и уносится прочь из мраморной тюрьмы, оставляя за собой лишь пепел. Медее только не нравится, что эта сказка у них одна. если уж так, Медея бы предпочла звать его Ясоном или Эетом. это хотя бы значило, что и здесь справедливость восторжествует. это хотя бы значило, что все исполнится.

Медея бы предпочла не звать, потому что ни одна сказка не отвечает ей на вопрос, как убить смерть.

но когда он скалится в привычной усмешке, а ее ладонь обхватывает его запястье, Медея чувствует под пальцами нити шрамов, и думает о том, что ответ совсем рядом.

и тогда он впервые заглядывает ей в глаза.

3. Кассандра
Кассандра желала бы забыть, но Мойра никогда ей этого не позволит. Кассандра старается думать, что если уж смерть не окончательна, то и у их истории может быть счастливый финал. нужно только понять принцип, выждать момент, втереться в доверие – а дальше все это уже было. мир намного больше, чем вопросы власти и амбиции живых мертвецов. а они всегда были намного умнее тех, кто желал запереть их в камере. даже без могущества и бессмертия.

Кассандра думает, что лучше всего на свете она умеет убегать и тянуть за собой в пропасть.
…………………………………………………………………………………
-мне здесь не нравится, - Кора стягивает косынку с волос, и рыжие пряди рассыпаются по плечам. солнце превращает их в каленую медь, лисий мех и охряный шелк, вспыхивает на массивной заколке в форме стрекозы с крупными тяжелыми камнями – нелепая броская вещица из коллекции матери Алека, но Коре она нравится. Мойра не спорит. в конце концов, трофеи не обязаны быть красивыми. их функция – запечатлеть момент.
-ты что-то чувствуешь? - сама Мойра с наслаждением курит, вырвавшись из череды давящих подземелий, тусклых ламп и средств для дезинфекции. хотя конечно это и запрещено.

Кора проводит пальцами по лицу, словно снимая паутину. сжимает ее руку – старые шрамы, почти выцветшие, складывающиеся в непечатное выражение. Мойра не любит вспоминать об этом инцеденте, и надеется когда-нибудь их стереть, - и заверяет ее, что конечно же нет, просто она ничерта не понимает, зачем тратить время на подобную скуку, когда у них хватает денег чтобы рвануть куда-нибудь в сторону Луизианы.
для Коры это почти личный Иерусалим. а Мойре нравится южная готика и старые кладбища, медленно уходящие под воду и утопающие в болотной зелени.

Мойра целует Кору в висок за мгновение до того, как та с хохотом швыряет заколку с балкона, и обещает, что они скоро уедут, едва только поутихнет дело с ограблением.

и обязательно успеют к празднику.

медово-желтые камни вспыхивают ярче, чем солнце в их глазах,
и падают
падают
падают в железный колодец двора, с высоты кажущийся бездонной пропастью.

Мойра не знает, кто из них солгал первым, но точно помнит, что обещала Коре уехать.
……………………………………………………………………………….
голова, кажется, сейчас лопнет. кровь на лице темная и густая. Кассандра захлебывается ей и с каким-то злым отчаянием радуется тому, что мертвым не нужно дышать, а значит все не так и страшно. мир наполняется звоном. двоится. пальцы царапают гниющие доски. мысли становятся тяжелыми и острыми, как осколки стекла.

Кассандра понимает закономерность.
остановиться было бы легче.

другие смотрят на нее с недоумением. каждое слово дается ей трудом, и потому обретает особую ценность, но лишь наталкивается на пустой непонимающий взгляд напротив. Мойра заставляет ее говорить, вопреки всякому здравому смыслу, и каждое слово его вины превращается в боль.

Кассандра почти привыкает к тому, что кроме боли в этом новом мире ничего нет.
это почти удивительно.
.
Рука, затянутая в черную перчатку, стискивает волосы на затылке, тянет вверх, запрокидывает голову, — и Кассандра видит лепнину на высоком потолке, и мраморные фигуры, которыми оканчиваются белые колонны, — темные мертвые глаза словно заглядывают в самое нутро, выворачивают наизнанку мысли и саму суть. Кассандра пытается сопротивляться, но чужая воля сметает все без остатка. остается лишь чужая вера, чужое раболепное спокойствие.

боль исчезает.

и Кассандра ломается. который уже год подряд.

Харон смотрит равнодушно и слегка презрительно, но на дне зрачков искрами тлеет любопытство. он невозмутимо стирает кровь с ее лица. изуродованные губы окрашиваются темно-вишневым.
Харон разжимает руку, и Кассандра падает на колени, заставляя себя молчать.
каменная мозаика на полу местами лишилась фрагментов, на некоторых плитках глубокие следы когтей.

Харон поправляет перчатки из грубой кожи.
Кассандре страшно.

-мои люди говорят, что ты сеешь смуту в наших рядах, - голос его тихий, но каждое слово раскраивает вязкую тишину, как лезвие. каждая игра смертельная, иначе она не имеет вкуса, - говорят что ты считаешь, будто я недостаточно милосерден к тем, кто только присоединился к нам.. будто я обрекаю вас на смерть беспричинно.

Кассандра молчит.

за ее спиной он чеканит шаги по выщербленным плитам. полы черного пальто — явно с чужого плеча — взлетают при движении, словно вороньи крылья. смоляные пряди перечеркивают белое лицо, острые скулы, туго обтянутые кожей. его не назвали бы красивым даже те, кто склонен видеть красоту чудовищ.

Харон владыка падальщиков.
Кассандре хочется рассмеяться.

-тебе известна история о Кадме? - отзывается он наконец. Кассандра не двигается с места - однажды один смелый юноша со своими соратниками пришел в далекие земли и столкнулся с драконом, которого боги сделали стражем этой долины. дракон убил всех до единого, но юноше по имени Кадм удалось не только спастись, но и одолеть чудовище. знаменуя свою победу, он взял драконьи зубы и засеял ими поле, словно зерном. однако вместо посевов из земли вышли воины, равные по силе десятерым, и принялись биться друг с другом, пока их не осталось пятеро, как и тех, кого он потерял. они поклялись ему в верности, и с их помощью Кадм основал великий город, построенный на костях, и слава о нем неслась быстрее солнечной колесницы, - Харон умолкает, словно делая театральную паузу. его улыбка превращается в звериный оскал, - но боги никогда не забывают оскорблений от смертных. победивший дракона Кадм, стал драконом сам, а его верные воины убили его, разрезав тело на пять частей, и взяли все, что принадлежало ему по праву.

темные глаза пристально вглядываются в нее, словно пытаясь найти ответ.
-скажи мне, уж не желаешь ли ты стать драконом, пифия, чьи предостережения никто не слышит?
Кассандре страшно. Кассандра склоняет голову, стараясь смотреть только на мозаичные плиты под ладонями.

Мойра встает на страже осколков памяти, сращивая переломанный позвоночник.

-создатель, прости мне, но я не умею разгадывать загадки. однако если вы желаете этого, я научусь, - четко, выверено, почти по слогам произносит она.
боль приходит прежде, чем она понимает.

он оказывается совсем близко. в безумных глазах мелькает что-то похожее на жалость, выпростанную в насмешку. эта игра продолжается слишком долго, но вот-вот оборвется, как сплетенная мойрами нить.

-ах, бедная безумная Кассандра, - горько тянет он, словно ему действительно больно от своих слов, - ответь, неужели ты действительно можешь желать мне гибели?..

Кассандра не знает. но точно помнит, что обещала Коре уехать.
Мойра приказывает ей молчать.

4. Орфей
Орфею нужно о ком-то заботится.
даже если забота это переломанный хребет, раскрошенные кости и рваные раны. иногда создатель патетично называет его своим утраченным милосердием, но Орфею все равно, как это называть, пока есть работа.

на данный момент их сила в количестве. Орфей хороший исполнитель и прекрасно умеет держать в узде новобранцев.
это кажется знакомым, но не имеет никакого значения.

любое до мешает выполнению задания.
любое до отвлекает.

новый мир оказался первобытно прост — право силы, животный голод и война, которую он чувствует как живое алчущее существо.
причины, следствия, этический кодекс не важны априори, если есть приказ.
он не знает наверняка, но думает, что ничего не изменилось.

от этого спокойно.

мальчишке с зеленой прядью в длинных, стянутых на затылке в хвост, волосах, тоже было о ком заботится. пока в один момент его руки не зачерпнули пепел.
Орфей не помнит, было ли у той девочки имя, помнит только смешную татуировку на щеке — цветок с лепестками, похожими на щупальца, черный и золото. такие обычно живут долго. восторженные, успевшие едва вырвавшись из туманной пелены после перерождения придумать себе красивую историю собственной избранности.

Орфей уверен, что солдатам нужно во что-то верить. но не понимает, почему им недостаточно того, что есть, безо всяких красивых слов.
почему слова создателя им недостаточно.
впрочем, Орфей и сам любит слушать проповеди, ощущая пустоту внутри, и заполняющий ее голос. чужая воля вместо сердца. это кажется чем-то знакомым.

-убьешь меня?! - шипит мальчишка, пытась вырваться из стальной хватки. пальцы царапают форменную куртку, ткань трещит но выдерживает. Орфей держит крепко. если нужно, он выломает ему руки и упрячет их в железный бак до дальнейших указаний. регенерация всегда казалась ему крайне забавной штукой, - это они виноваты! эти уроды позволили ей умереть! они ее предали!

они - остальные, пушечное мясо, безымянные соплеменники - травят байки в другой части зала. слишком мало времени для почитания павших. слишком мало смысла. все они ничего не стоят на этих весах истины.
Орфей знает, что сам он не стоит ничего, но это его не трогает. и вновь кажется смутно знакомым.

от этого спокойно.

холодный электрический свет бежит по лицам, застывая синевой в незрячих глазах. Орфею кажется правильным воздержаться от огня. остальным все равно в принципе, при желании они могли бы упражняться в скудном остроумии в темноте. хотя предложения сжечь клуб кажутся ему верхом идиотизма.
Медея сидит у стены — острые медные пряди скрывают лицо, взгляд, всякое выражение. отливающие синим чешуйки на куртке напоминают ему миф о змееволосой женщине, чей взгляд обращал людей в камень и погубил ее же саму. Орфей в принципе считает мифы блажью, но однажды создателю показалась забавным приказать ему заучивать их наизусть.

Орфею это кажется издевательством ровно четыре секунды, пока острая боль не взбегает по позвоночнику.

Медея смотрит на мальчишку в его руках и молчит.
Орфей знает, что ей не нравится происходящее.
этого в принципе достаточно.

-я любил ее! - выкрикивает безымянны, и его крик тонет в хохоте остальных, дробящемся эхе бетонных стен, хрусте стекла под подошвами.
Медея дергает краешком губ.

Орфею смешно.

-знаешь в чем разница между огнем и железом? - спрашивает он. сильные пальцы сдавливают шею, пресекая очередные вопли, - огонь убивает. железо ослабляет регенерацию.
- пытать будешь?! - сдавленно шепчет парень. голос скрипит и ломается. как бы не были лояльны к травмам их новые тела, для восстановления нужно время. а притупленный болевой порог возможно преодолеть. Орфей это знает слишком хорошо.
-всего лишь объясняю, почему смерть это не так уж и плохо.
-они ее бросили! - голос не возвращается, но крепнет. Орфею требуется меньше минуты, чтобы кость хрустнула. мальчишка захлебывается кровью и умолкает. только смотрит с ненавистью. черные губы беззвучно повторяют что-то о том, что создатель обязательно узнает об измене, расточительстве и предательстве.
Орфей думает что безымянный не так уж неправ, но усилием воли заставляет себя не разжать руки, ощущая как ворочается под кожей чужая страшная воля.

-но она мертва, а ты нет, - наконец произносит он, выплевывая с кровью лишенные всякого чувства слова, - значит и предал ее ты. оказался слишком слабым. если создатель о чем и узнает, так это о твоей бесполезности.

несказанный вывод повисает в воздухе. Орфей хватает парня за ворот и швыряет на залитый кровью бетон. тот вскакивает тут же, словно опасаясь удара в спину. горло судорожно дергается. регенерация делает свое дело, но Орфей уверен, что истерик больше не предвидится.
на лице мальчишки животный ужас и синие блики электрического света.
Орфей знает что никакие иллюзии привязанностей не перекрывают их чудовищное желание жить.

от этого спокойно.

иногда ему кажется, что в глазах Медеи мелькает презрение.

5. Кассандра
Кассандра не верит ни во что хорошее в этом новом мире и готова порвать глотку каждому, кто заикнется о новых прекрасных возможностях, полученных со смертью.
иногда это даже случается.
Кассандра знает, что Харону глубоко плевать на случайные жертвы, смерти новобранцев в мелких стычках между собой и вопросы справедливости. но очевидно сама Кассандра ему интересна.
он не выставляет ее напоказ, не выделяет из толпы других — и Кассандра знает, что сколь не было бы сильно его любопытство к чудному рекруту-мазохисту, если в одном из сражений ее новое тело обернется пеплом, на его лице не отразится даже тени разочарования.

Мойра помнит железные двери, свой срывающийся голос, умолявший Кору не выходить из убежища, и расколотый чужой волей мир.

Кассандра надеялась, что хоть это воспоминание она смогла бы уберечь от него, но высокий ледяной голос раскраивает череп любой надежде.

-мир ужасно несправедлив, верно? мы стараемся его упорядочить, но какой же ценой. каждый из нас приносит жертвы ради будущего благополучия, и иногда всем нам кажется, что эти жертвы чудовищная ошибка.

Кассандра видит эти жертвы своими глазами, и знает, что будущее благополучие, что он пророчит, повергнет этот мир в бездну.
Харон ждет ответа, но Кассандра молчит, уставившись в окно. змеиный витраж — солнечный свет дробится о стекла: зеленый, грозовой синий, глубокий бирюзовый — скалится прозрачными осколками-клыками.
змеи. всюду и всюду. на мозаике под ногами, в витражах, на резных деревянных панелях мебели.
Мойра не знает, но чувствует, что в этом скрыта вся суть. Кассандра старается не думать.
-неужели каждая беседа со мной для тебя пытка? - в голосе беспокойство. забота. участие. а еще Кассандра знает, что в его глазах не отражается ничего из этого. мертвые алчущие глаза. Харон прижимает к виску ладонь, затянутую в черную кожу перчатки. змеи на подлокотниках кресла словно приходят в движение, но Кассандра знает, что это всего лишь оптический обман из-за пляски света.
Мойра не так в этом уверена.
-я не желаю тебе боли, Кассандра. только покоя, - голос создателя обманчиво вкрадчив и почти ласков, - все мы сражаемся только за право обрести покой. но с кем же еще мне говорить, если в других нет ни капли твоего упрямства. ни капли жизни. пустые и бесцветные копии себя самих. ничего ценного.
Кассандра думает, что покой слишком дорого ей обойдется. а еще о том, что стоит ей сдаться и боли не будет. и все закончится.

Мойра отвечает прежде, чем Кассандра может ее остановить.

-на моем месте мог быть кто угодно, - она не узнает свой голос, словно действительно говорит не она, - все мы мертвы, и в нас не может быть жизни. только та, что мы отнимаем, но и она принадлежат тебе. все наше принадлежит тебе.

«сколько еще тебе нужно, чтобы насытится? есть ли предел твоему голоду, владыка падальщиков?»

непроизнесенные слова ввинчиваются в мозг раскаленной спицей. на несколько мгновений Кассандра слепнет. отшатывается от окна, натыкается на стену, закрывая лицо руками. хватается за дверцу шкафа, пальцы скользят по темному дереву и искусной резьбе – змеи с глазами из прозрачного камня окрашиваются в алый. ненависть Мойры схлестывается с чужой волей, и эта борьба выворачивает ей ребра, лишает зрения, ломает кости.
мир звенит, вбирая в себя все звуки. наверное, существовать в отрешенном мгновении боли это почти милосердие.

Харон смеется, подхватывая ее под локоть и усаживая в кресло. сведенные судорогой пальцы цепляются за рукава с рядом железных пуговиц, за холодную кожу перчаток, за деревянные подлокотники.
когда Кассандра наконец может различать предметы, первое что она видит — его лицо напротив. острые скулы и тонкие губы, измазанные алым. в мертвых глазах тлеют искры веселья. почему-то Кассандре впервые становится по-настоящему страшно.
страшнее, чем в подвалах завода, где для Мойры и Коры мир оборвался в пропасть.
страшнее, чем в мясорубке бессмысленных войн и аудиенций.
страшнее, чем смотреть в глаза Медее и не узнавать.

-вот поэтому ты и так ценна для меня, Кассандра, - улыбается он почти искренне, - это знакомо, словно отражение в обсидиановом зеркале. воин из драконьих зубов, смотревший в глаза змею и пронзивший сердце чудовища. мне стоит опасаться тебя?

Кассандра молчит. тревога нарастает, отзываясь легкостью в изуродованном теле, что медленно пытается восстановить повреждения.
в мертвых глазах Харона — тяжелое и старое торжество. он наклоняется вперед, к ней, сжимая руками змеиные кольца подлокотников, и Кассандра видит грубый уродливый шов вокруг шеи, почти скрытый высоким воротником.

-я знаю, чего ты хочешь, - голос его звенит, полнится ядом, и Мойра знает, конечно же знает, что случится потом, - я знаю, чего ты должна желать, но тебе не убить чудовище, пока так крепка связь с тем, чего больше нет, пока твоя воля не обоюдоострый клинок, направленный в грудь дракону.

окровавленные губы изгибаются в ядовитой усмешке, и приказ звучит почти легко:

-убей то, что связывает тебя с прошлым. освободись. и тогда чудовище будет повержено, как ты того и желаешь.

Кассандре кажется, что кроме боли в этом новом мире ничего нет. и когда пламя приказа разливается у нее под кожей, она умоляет Мойру не молчать.
не позволить.

@темы: @не-люди-в-моей-голове., @болотце_несуществующих_фэндомов

---

окааай.как перестать наконец быть ненужной даже себе самой.

---

слышим голоса, видим видения (с)

никогда не боялась чудовищ под кроватью или призраков в шкафах. потому что чудовищам не было необходимости прятаться. мой дом был их домом. мое сердце было их данью по праву. темнота, наползавшая вечерами на холодный дом была густая и вязкая, как смола.

Ведьма рисует чешую на коже — змеино-зеленые тени для век превращаются в прореху на запястье, из под которой выглядывает острая чешуя болотной твари. я вспоминаю четырнадцать сказок, одну игру и восемь метафорических ассоциаций.
Див смеется внутри моей головы торжествующе и немного злорадно.
-хотела оставить меня во тьме, - говорит она, - а я все равно здесь. не в ноябре тебе меня побеждать, когда грань истончается особенно сильно.
я почти не замечаю ее голоса, когда еду обратно, когда смеюсь над зашкварными историями от кгбшников, когда снова и снова перечитываю самайнскую эпитафию.

я похоронила вас всех
я похоронила вас всех
Ирка Горнова, Найтанарэ Фумеллотэ, Дивная Мириэль, Лоркана Д`Эат, Элинор Гринсфилд.
все закончилось. все закончилось. все закончилось.

Див смеется. очень-очень тихо, но ее смех застывает где-то в груди осколочным ранением.
стены дома на болоте больше не защищают от нее. потому что она все это время здесь. внутри моей головы.

-приходи ко мне, - шепчет она, пока я пью чай и иронизирую над своей аллергией на котов, зарываясь пальцами в пушистый бок, - приходи ко входу в подземный мир. смотри в темноту и слушай. смотри в темноту и слушай. забудь все что видела, забудь все что узнала. приходи ко мне, и услышишь ответы. приходиприходиприходи...
ночью мне не снится ничего, кроме темноты. под утро сны вяло отражают реальность, больше смахивая на очередной фильм быкова, из которого вытащили все ультранасилие и оставили только бесцельное блуждание по грязным подъездам.
я позволяю себе считать это победой.

Див смеется.
и продолжает звать меня в темноту.

@темы: @не-люди-в-моей-голове., @мой эгладор.

---

о пользе хтоничных сущностей по отношению к мотивации на творчество.

Алексий продолжает приходить туда, хотя каждый раз говорит себе, что это ничего не значит. охрана на входе пропускает его без слов, заботливо распахивая тяжелую старую дверь. когда она захлопывается у него за спиной с негромким стуком, а впереди светится неоном зал, из которого доносится ядовитая пульсирующая мелодия, Алексий снова и снова чувствует, словно стоит на пороге ада.

Смерть говорил — это совсем не важно, во что он верит и какие имена дает привычным вещам, если эта вера раскраивает его до основания, вынимая из нутра окропленную кровью идею для очередного творения.
остальное неважно.
Алексий не желает слушать, верить и соглашаться, но продолжает приходить и смотреть, неизменно выбирая один и тот же столик, загадочным образом каждый раз оказывающийся пустым. Алексий не удивляется, не удивляется ничему странному уже очень давно, и просто принимает как должное то, что его здесь ждут, ненавязчиво и в то же время со знанием неизбежности его возвращения. это рождает страшное и тяжелое отчаяние в груди, от которого никак не удается избавиться - только изобразить.
и Алексий рисует.
иногда прямо там, в темноте, под музыку, сотканную из чувства и стали, или под оглушительную тишину инсталляций, скорее угадывая листы бумаги под пальцами, чем действительно замечая их. на тот момент это неважно. а потом, когда чернильная тьма помешательства отступает, и он может анализировать одному ему понятный набросок, он возвращается домой и запирает двери на все замки. так дом становится крепостью.
несовершенство слов, облаченных в краски, жжет больней огня и звериных когтей. но когда наконец на полотне проступает замысел, становится легче.

хотя бы немного легче.

Алексий мог бы сказать что ненавидит все это, но сил на ложь не остается.
на предупреждения тоже.
он смотрит на тех ребят, что сменяют друг друга на сцене студии уже который год, тех самых ребят, которых встречал в мастерской у Смерти, и новых, но уже связанных по рукам и ногам этими безумными обещаниями славы и признания, и не может заставить себя рассказать им о поглощающей все темноте, в которой нет ничего кроме животного ужаса, о мире, сузившемся до прямоугольника холста, о белых руках, тянущих его на дно во сне.
его все равно никто не услышит. Алексий только боится допустить мысль, что они знают все это и так, но в отличие от него каким-то образом научились с этим жить.
Алексий правда надеется, что все что с ним происходит сейчас — лишь плата за ту славу, которую он приобрел в определенных кругах, за выставки, статьи и честно заработанное имя.

сделка с дьяволом, которую он не заключал.

Смерть говорил, что ему всего то и нужно остаться без кожи, чтоб наконец увидеть, чего лишены его картины о девах в ореоле вишневых лепестков, туманов и лжи. Алексий ничему не удивляется и не желает верить, но когда уродливые рубцы на боку и груди начинают ныть, он зло смеется, что всего то и нужно было ему понять эти слова буквально.
полупустая квартира обращает его слова эхом. капли воды разбиваются о неподвижную гладь в набранной ванной (Алексий надеется услышать тихий всплеск и легкие шаги по кафелю, но слышит лишь оглушительную тишину)

Алексий чувствует, как кожа горит изнутри и кажется чужой.

некоторые из тех, кого он встречает в студии продолжают выходить на сцену время от времени, некоторые исчезают бесследно. Алексий не хочет думать о том, что когда-нибудь и он исчезнет точно так же. сопьется (скорее всего), сойдет с ума (наверняка уже), сгорит в лихорадке (и ему мерещится холодная рука, закрывающая ему глаза, тихий шепот у виска, и ради этого — даже не страшно..).
и никто из них точно так же не вспомнит о его существовании. эта мысль почему-то приводит его в ужас, и поэтому, возвращаясь из студии совершенно трезвым, он запирается в комнате и продолжает рисовать как одержимый снова и снова. иногда он равнодушно отмечает, что боится не умереть, а не успеть.
закончить картину.
рассказать историю.
увидеть ее.

Алексий уже очень давно не принадлежит сам себе, но с каждым годом осознает это все сильнее.
.
Алексий снова приходит туда, чтобы смотреть, и все это напоминает ему сказки о подземных дворцах и существах,что танцевали бы под их сводами вечно. он помнит, что тот из людей, кто шагнул в круг и дерзнул танцевать с ними, уже никогда не сможет покинуть волшебную страну окончательно — и Алексий чувствует себя отравленным. яд, разливающийся под кожей, подступает к горлу словно морская пена. мешает дышать.

он смотрит на сцену, где под неспешную мелодию клавиш, под куполом сплетается история. черное и белое. рыжие волосы Русалки рассыпаются по плечам, когда она откидывается назад, только чудом удерживаясь в воздухе. белые ленты стягивают тонкие запястья, как невесомые оковы, что прочнее стали. Алексию больно смотреть на нее — такую. изломанную, скованную, рвущуюся вверх, к свету, и камнем падающую вниз, рассекая воздух острыми лопатками. когда она замирает, едва касаясь сцены, у него перехватывает дыхание от неясной мучительной тревоги.
тонкие пальцы Бэллы вцепляются в белые ленты на руках Русалки. длинные когти царапают блестящую ткань, словно стремясь отыскать тонкие нити пульса и жизни под этими лентами. она тянет ее вниз, к земле, и Алексий жалеет лишь о том, что четыре пули так и не смогли остановить чудовище.
птица с человеческим лицом полосует когтями змею с антрацитово-черной чешуей
так танец превращается в борьбу.

и жизнь Алексия вновь превращается в крошево.

он не видит, когда перфоманс заканчивается, и звуки рояля стихают. как поднимается композитор — мужчина в годах, с тяжелым взглядом погруженного в себя человека — как растворяются в темноте зала те, кто сплетал кружево безумия на сцене.

Алексий не видит.
холодные ладони закрывают ему глаза. он замирает, и тело пронзает ощущение покоя. щемящей мучительной нежности. мир словно встает на место. он подается назад, стремясь хотя бы коснуться ее, но пальцы зачерпывают лишь пустоту. переливчатый смешок над самым ухом заставляет его замереть. мучительные мгновения тишины растягиваются в вечность.
-если бы ты был слеп, смог бы ты рисовать меня? — голос Русалки звенит серебряным колокольчиком. от нее пахнет морем и солью, горьким туманом и дымом от генераторов, установленных у подножья сцены. Алексий не видит, но все равно пытается запомнить ту малость, что ему остается — холодные пальцы на своем лице, колдовской танец под куполом, белые ленты, стягивающие тонкие запястья и медь волос в густом лазурном свете.
-не знаю, - отвечает он наконец, - но я запомнил бы голос. и рисовал бы его. это было бы даже честнее.
ее ладони закрывают ему весь мир, голос заменяет сердцебиение. Алексий не понимает, почему позволяет ей играть с собой так жестоко. не понимает почему Змей позволяет ей это, не возникая за его спиной погибельным вихрем с острыми когтями и вспарывающей кожу чешуей, с перекошенным болью и яростью лицом, сквозь которое прорастают костяные пластины.
Алексий не уверен, что видел это когда либо, но почти слышит громовой клекот, сулящий беду и разрушение и тяжелые взмахи исполинских крыльев.
Русалка смеется. мурлычет на ухо словно с сожалением.
-лучше быть бы тебе слепым, и хрупким, и лежать на дне, среди драгоценных камней и рыб с серебряными спинками.
это звучит бессмысленно, но Алексию все равно. он пытается поймать ее за руку, но Русалка вновь ускользает, утекает из рук невесомым видением, голосом без плоти.
прохладные ладони исчезают с его лица, и Алексий снова может видеть залитый синим светом зал, застывшие лица людей — как восковые жуткие маски. он находит взглядом ее, на долю секунды поверив, что эти мгновения были лишь обманом сознания. но Русалка сидит на стуле напротив, прозрачным ногтем царапая столешницу. неизменная, словно все то, что приходит к нему кошмарами десятилетней давности, было вчера. серебряные блестки на скулах и вокруг глаз в пульсирующем освещении кажутся застывшими чешуйками.
-зачем ты снова это делаешь? - повторяет он наверное тысячу раз, но никогда вслух. в голосе горечь, и тоска по чему-то, чему Алексий и сам не мог бы дать имя, - отпусти меня, отпусти меня, отпусти...
Русалка скалит в улыбке мелкие белые зубы. неверный свет обращает их острыми иглами.
-не могу, - говорит она просто, словно само собой разумеющееся, и ее слова отзываются в груди сладкой болью и древним колдовством, - я русалка. и все еще мечтаю тебя утопить.
Алексий смотрит на то, как тени превращают ее в чудовище, и старается запомнить.
Русалка оглядывается куда-то в зал и прикладывает палец к губам. ее лицо искажается в словно бы детской гримасе. жуткие темные глаза древнего чудовища загораются пьянящим безумным весельем. она наклоняется к нему и заговорщицким шепотом сообщает:
-а пойдем с нами. будет весело, ты ведь знаешь.

Алексий знает, что, когда он вернется в мастерскую, заменившую ему дом и всю иную, доселе желаемую жизнь, замки на двери будут такими же крепкими как и девять лет назад. Алексий знает, что когда-нибудь и он исчезнет точно так же, как и многие до него, и никто из них даже не вспомнит о его существовании - все смешается в этом вечном танце вне времени под сводами поземных чертогов.

но сейчас у него есть время и замысел.
все что ему остается – это попытаться успеть.

@темы: @не-люди-в-моей-голове., @болотце_несуществующих_фэндомов